Квартал закончили досрочно. Впереди целая выходная неделя. Конечно, далеко не для всех она станет нерабочей, но решение президента, возможно, станет для многих из нас некоторой передышкой среди нарастающего стресса и стремительно накапливающейся массы плохих событий.
По-любому, объявление нерабочей недели — это гуманнее, чем жесткий карантин, который введен в действие в ряде стран. Некоторые из них, включая, например, Индию, вообще «выпадают из реальности» на три недели. Там прекращают работу большинство промышленных предприятий, рудники, порты, люди обязаны сидеть дома — вот, где самый кошмар!
Не исключен вариант повторения подобной чрезвычайки, как минимум, в Москве, но остается еще очень много шансов обойтись малой кровью. Многое будет зависеть, от того, насколько ответственно отнесемся мы все к нынешнему «мягкому карантину», и насколько высокую дисциплинированность проявят те, кто находятся в зоне риска.
Ситуация и так достаточно сложная — и конкретно в России, и в мире. Металлургическая промышленность ряда стран уже столкнулась с падением спроса, за которым неизбежно следует сокращение производства. В Западной Европе, по данным на 27 марта, остановлено, пока временно, восемь доменных печей совокупной производительностью немногим менее 15 млн. т в год и не менее трех десятков прокатных, трубных предприятий и мини-заводов. Простаивает либо сбавила обороты большая часть предприятий по выпуску сортового проката в Турции. В Индии почти все ведущие производители стали и проката останавливают выпуск либо снижают загрузку до самого минимума, чтобы обходиться наименьшим числом персонала. В США тоже гаснут доменные печи, а также закрываются заводы, выпускающие трубы для угодившей в эпицентр кризиса нефтегазовой отрасли. А количество временно прикрытых рудников исчисляется по всему миру уже, наверное, сотнями.
До недавнего времени этот разрушительный процесс не сопровождался обвальным падением мировых цен на стальную продукцию. Но в последнюю неделю марта и эта защитная линия пала. Для заготовки уже вполне реальными считаются цены порядка $330 за т FOB — и снова здравствуй, 2016 год! Предложения по горячекатаному прокату из Китая и Украины в отдельных случаях могут опускаться до менее $400 за т FOB. Скоро и это может стать нормой. Кое-где цены еще стоят, как, например, в Европе, но лишь из-за отсутствия сделок.
Пока еще роль некоторого ограничителя играют затраты на сырье. Металлолом в Турции, конечно, упал, но прекращение его закупок позволило условно заморозить котировки на отметке $225 за т CFR. Железная руда пока держится выше $85 за т CFR Китай. Правда, основную роль в поддержании этой стабильности играют карантинные мероприятия в странах-экспортерах вплоть до Австралии и Бразилии. Как только поставки сырья восстановятся, его стоимость может пойти вниз. Китайские металлургические комбинаты лишь в минимальной степени снижали выплавку чугуна и стали в феврале и марте, но теперь им, очевидно, придется сбавить обороты, чтобы куда-то деть накопившиеся в безобразных количествах запасы.
Понижение цен на стальную продукцию на внешних рынках означает, помимо всего прочего, корректировку «экспортного паритета» для российских металлургов. Конечно, еще остаются всякие форс-мажоры с вероятным падением курса рубля в случае введения в Москве жесткого карантина или каких-то очень серьезных непоняток с нефтью, но такие угрозы все-таки не производят впечатления неотвратимых. А значит, можно предположить, что рублевый эквивалент экспортных котировок отечественных компаний будет снижаться параллельно с долларовым.
В связи с этим могут быть пересмотрены в сторону понижения внутренние цены на стальную продукцию в России. Сейчас металлурги анонсировали новые повышения на апрель, вследствие чего первичный рынок стал снова опережать спотовый. Правда, спрос на прокат и трубы в последнее время оживился вследствие наступления весенней погоды и некоторой активизации стройки, но неблагоприятные экономические ожидания и негативные последствия даже ограниченного карантина оказывают на рынок сильное давление.
Вообще, нынешняя обстановка производит впечатление балансирования между плохим и худшим. С одной стороны, очень плохо приходится сейчас сфере услуг и вообще малому бизнесу, а также и более крупным компаниям, если они относятся к пострадавшим отраслям. Меры поддержки с кредитами и отсрочками по налогам, предложенные президентом, реально уменьшат потери, а снижение страховых взносов от 30 до 15% может в перспективе создать условия для повышения зарплат и роста потребительского рынка. Но они, конечно, не снимут все проблемы. Банкротств впереди будет, увы, много.
Однако, с другой стороны, а какие могут быть альтернативы?! Если не сдержать эпидемию, можно столкнуться со всеми прелестями итальянского или нью-йоркского варианта с тысячами заразившихся, переполненными больницами и моргами и перенапряженной системой здравоохранения. Или можно попытаться погасить проблему в зародыше, посадив полстраны на карантин с остановкой строек и заводов и жестким контролем за перемещением людей. Для экономики это просто швах.
Кстати, вот еще вопрос. А что будет в тех странах, что сегодня ввели эти драконовские мероприятия, если они не дадут нужного эффекта?! Если и после 12, 14, 15 апреля будут регистрироваться новые заражения?! По большому счету, снимать ограничения можно лишь в тех случаях, если эпидемия угасла (но тогда надо, как в Китае, держать закрытыми границы, пока зараза не будет побеждена во всем мире), если появилось массовое и надежное лекарство (а это скоро не произойдет) или если медицина будет готова встретить во всеоружии любую вспышку заболевания — в больницах приготовлены места с аппаратурой, накоплены средства индивидуальной защиты, отработаны антиэпидемиологические мероприятия. Интересно, какой сценарий реализуется в конечном итоге в нашем случае?!
Что еще показывает нынешний кризис? В первую очередь, то, что рыночная экономика имеет крайне низкую степень устойчивости. У нынешней России можно найти массу преимуществ по сравнению с канувшим в лету Советским Союзом, но как прижало по-настоящему, тут же вылезли наружу опасные слабости наподобие высокой закредитованности бизнеса, жадных арендодателей, отсутствия финансовых резервов. Здесь очень серьезным моментом стало падение рентабельности российского бизнеса в последние годы вследствие перенасыщенности рынка во многих нишах, сужения спроса из-за обвала рубля в 2014-2016 гг., увеличения собираемости налогов при не слишком дружественной для бизнеса налоговой системе, запретительной и запутанной регуляторики, наличия довольно большого «привилегированного» сектора с админресурсом и других факторов.
В США решили справляться с проблемой испытанными в 2008 г. методами — нарисовать столько денег, чтобы всем хватило покрыть понесенные потери. Кстати, именно в США это может прокатить. Прежде всего, американские граждане, получив на руки свои $1200, или сколько им там обещают (жаль, число некруглое, а так была бы «дональдова тысяча»!), не побегут в обменник, чтобы сменять доллары на юани, а честно потратят их на еду, туалетную бумагу и уплату накопившихся долгов. Выкуп ценных бумаг на $4 трлн., как собирается сделать ФРС, тоже может не оказать особого влияния на реальную экономику, так как все эти средства будут обращаться исключительно в виртуальном пространстве.
Вообще, есть подозрение, что во многих странах исчезла как явление классическая инфляция. Ее основным источником является дефицит товаров, позволяющий продавцу задирать цены. Но сейчас существует другой феномен — товаров полно, но под них не хватает денег. А повышение цен в такой системе происходит под действием неэкономических факторов — монополии или административного произвола. Поэтому не исключено, что утоление «денежного голода», даже посредством эмиссии, будет играть для экономики сугубо положительную роль — при условии, что масса денег по-прежнему будет меньше, чем масса товаров, а любой товар можно приобрести за национальную валюту.
Современные США со своим международно признанным долларом полностью укладываются в эту схему, а вот Россия — не совсем. У нас в последние годы уделяли много внимания импортозамещению и многого в этом добились, но есть целые сектора, где спрос покрывается, в основном, за счет импорта. Поэтому у нас так важен фактор валютного курса, а к любым мерам по стимулированию потребительского рынка приходится относиться с осторожностью.
Новости по теме
11:30, 10 марта 2020 г. Как повлияют обвал нефтяных котировок и снижение курса рубля на рынок металлов? Как повлияют обвал нефтяных котировок и снижение курса рубля на рынок металлов?
В целом текущая обстановка в России сложная, но не катастрофичная. Мы просто опять живем во время перемен. Кризис, вызванный коронавирусом, безусловно, приведет к изменению структуры российской экономики, и эти изменения достаточно болезненные. Но мы уже заразились, значит, делать нечего. Будем болеть и лечиться.
По-видимому, впереди нас ждет дальнейшее усиление влияния государственного сектора и вообще крупного бизнеса, способного решать задачи стратегического уровня и обладающего достаточными резервами, чтобы продержаться в сложные времена. Доля промышленности в экономике будет расти, а сферы услуг (кроме информационно-коммуникационных) — падать. Малому бизнесу правительство уже помогло, чем могло, а дальше — пусть выживает сильнейший и умнейший. После окончания эпидемии фактор отложенного спроса покажет, что по-настоящему востребовано у потребителей.
Государственные средства из резервов, похоже, будут вкладываться, в первую очередь, в крупные проекты, способные сгенерировать широкую массу заказов для большого числа предприятий. Так, президент дал добро на старт проектно-изыскательских работ для газопровода «Сила Сибири-2». Вместо высокоскоростной магистрали «Москва-Казань» планируется реализовать более амбициозный проект ВСМ «Москва-Сочи». Не собираются власти отказываться и от национальных проектов, хотя говорить про них в последнее время, понятно, стали меньше.
Возвращения к «добрым старым временам» не будет еще долго, а может, они не вернутся никогда. Так что, надо не поддаваться панике и унынию, искать новые возможности и следить за своим здоровьем и здоровьем близких. Тогда и эти неприятности мы благополучно переживем.
