Последние шесть-семь лет были для горнодобывающей отрасли невероятно прибыльными. Депрессия и штиль девяностых остались позади. По мере того, как Китай сжигает в топках и плавит в котлах все, что остальной мир успевает добыть, цены на сырье только растут. Даже в самый кризисный для планеты 2008 год наблюдалось лишь небольшое их снижение.
Однако растущая стоимость крупных добывающих компаний неожиданно начала колебаться вместе с ажиотажем, раздуваемым в прессе то по поводу новой волны глобальной рецессии, то интенсификации мировой экономики. И колебания эти никак не связаны с прибылью горняков, которая ведет себя будто воздушный шар, увеличиваясь в размерах с каждым новым выдохом.
Сегодня — есть, а завтра — нет
24 августа крупнейшая добывающая компания мира BHP Billiton приоткрыла завесу тайны и обнародовала объемы прибыли за минувший год, которая составила рекордные 23,6 млрд. долларов. Не так давно Rio Tinto, еще один англо-австралийский титан, также отчитался о своей рекордной прибыли, но уже по итогам первой половины 2011 года. Другие горнодобывающие гиганты — Vale, Xstrata и Anglo American — также готовятся рассказать о своих беспрецедентных доходах.
Инвесторы вроде как могут откупоривать шампанское, но… Rio Tinto не предприняла никаких шагов по минимизации рисков, которые могут ей грозить в ближайшем будущем. В прессе обсуждаются вопросы стратегии развития компании, что не влияет на текущие выплаты дивидендов, но оказывает прямое воздействие на ее капитализацию. Главный вопрос касается железной руды — главного источника дохода Rio, который принес гиганту почти 80% прибыли.
Ставка на единственный, пусть и высокодоходный ныне минерал, в будущем может стоить слишком дорого и делает компанию и ее доходы уязвимыми в случае колебаний цены на этот вид сырья. Бразильская Vale, которая также получила около 60% своей прибыли от продажи железной руды, испытывает еще большие проблемы, поскольку в минувшем году продала почти все свои алюминиевые активы, сложив яйца в пусть и железную, но одну корзину.
Есть два подхода к тому, как рудокопы могут распределять свои риски. Первый касается геологии и заключается в том, что компании должны добывать некий набор полезных ископаемых, который позволит избежать коллапса компании в случае падения цен на один из сырьевых активов. Именно этим объясняют мегаслияние (поглощение), затеянное BHP Billiton в 2001 году. Этим объясняют и стремление Xstrata и Anglo American оперировать большим числом разных шахт.
Второй подход называют конкурентным. Здесь речь идет о том, что география ресурсов важнее их геологии. Некоторые аналитики считают, что рост аппетитов Китая на различные полезные ископаемые настолько стремителен, что цены на любое сырье в ближайшей перспективе будут только расти: бессмысленно учитывать разнообразие — необходимо обращать внимание на определенные точки на географической карте планеты, где намечается рост или падение. Уже сегодня Китай потребляет две пятых всего индустриально произведенного металла, и поклонники этого подхода к минимизации рисков говорят о том, что такое положение вещей сохранится еще 20-25 лет, закладывая именно этот срок в предположение о существовании некоего суперцикла высокого спроса.
Правительствам нужны деньги
В этой святи интересную гипотезу выдвинули консультанты Grant Thornton. Специалисты этой компании предполагают, что раз уж цены на сырье будут все равно расти, то главной угрозой доходов гигантов станут решения правительств, которые могут возжелать большую, нежели ранее, долю доходов добывающих компаний. Поэтому следует прежде всего бороться с политическими рисками, ведя добычу в различных странах.
Если говорить о BHP Billiton, то у нее все в порядке с точки зрения первого теоретического подхода. Этот гигант стремится быть крупным поставщиком поташа (углекислый калий, который служит основой для минеральных удобрений) и потратил недавно 12,1 млрд. долларов на покупку американской Petrohawk, которая известна своими революционными методами добычи сланцевого газа. Последнее было сделано для того, чтобы укрепить позиции энергетического бизнеса компании, который сегодня дает одну пятую ее доходов.
Если говорить о втором подходе, то тут дела обстоят не очень хорошо у всехкрупных игроков. Уже сегодня некоторые африканские правительства готовят километры банковской ленты для перевязи пачек с долларами, которые потекут стремительным ручьем в их утомленные бесконечной борьбой за власть руки. Политики Танзании собираются ввести “суперналог” на добывающую промышленность, Намибия и Зимбабве намерены “вернуть денежные потоки к своим истокам”, то есть заставить шахты продавать добытое прежде всего местным компаниям, которые потом будут перепродавать их дальше. Новое правительство в Перу уже было приступило к обсуждению новых налогов в отношении горной индустрии, однако в последний момент местные власти отложили их принятие.
Трудности могут встретиться где угодно, не только в Африке или Южной Америке. В 2010 году правительство Австралии вдруг также решило ввести новый “суперналог” на добытое в стране. Ответная кампания крупнейших добытчиков завершилась увольнением премьер-министра, а сама Австралия резко осудила введение налогов на добытые здесь каменный уголь и железную руду.
Anglo American является ярчайшим примером географической концентрации. Компания, чьи корни остались в Южной Африке, перевела штаб-квартиру в Лондон еще в 1999 году, но по-прежнему полагается прежде всего на свои южноафриканские активы, которые дают 40% доходов. И как только в Южной Африке снова начинают дискутировать весьма популярный здесь вопрос национализации недр, акции Anglo American падают будто от удара лопатой, которой по мнению политиков промышленники и гребут деньги. Вот потому и в последние годы компания и воспылала вдруг страстью к инвестициям в Южную Америку, где ее позиции были крайне слабы.
Вряд ли кто будет спорить с предположением, что для оптимальной минимизации рисков недостаточно выбрать один из описанных подходов. Лучше всего пользоваться всеми имеющимися на сегодняшний день теоретическими наработками.
Двумя, тремя, десятью… Ведь и новые цены на сырье, и свежие политические веяния меняются не так и быстро, но если что-то произойдет, то мало не покажется никому. Если оба вектора перемен совпадут, выживут только мультинациональные гиганты, добывающие несколько видов сырья.
