Валерий Мазур
Металлургия Украины, весь горно-металлургический комплекс (ГМК) находятся на переломе развития и представляются слабыми как никогда. Ведь промышленность может быть сильной, лишь если опирается на современный мощный технический и технологический фундамент.
Слабости нынешней отечественной металлургии имеют системный характер. Может ли выжить отрасль, не успевающая за наращиванием потенциала и объемов мирового производства стали и кардинальными изменениями в его структуре? В условиях, когда она фактически не управляется государством, когда бесконтрольно ликвидируются производства, останавливаются предприятия, лучшие стратегические активы при молчаливом согласии власти уводятся из госсобственности, ослабляя промышленный потенциал страны?
Фактически сегодня нет оснований говорить об “украинской металлургии” как единой сплоченной отрасли в экономике страны. От нее остались разрозненные металлургические предприятия. Все это затрагивает национальные интересы (по сути, речь идет о государственной безопасности), а значит, интересы каждого гражданина. И потому требует открытого бескомпромиссного обсуждения.
Пессимистический оптимизм
Почему у нас в стране нельзя мечтать о быстром — в ближайшие несколько лет — увеличении объемов выплавки стали свыше нынешних 32 млн. т (или чуть более) в год? Ведь производственные мощности в металлургии не полностью загружены. Есть резерв, позволяющий дозагрузить их почти на треть, — вот и возрастут объемы производства стали и проката. Возможен такой вариант развития отрасли? Да, но только при условии, что в мире резко и существенно увеличится потребность в металле (в том числе низкого качества), производство не будет удовлетворять спрос, а цены на этот продукт взметнутся на небывалую высоту. Такое, однако, маловероятно: достигнутый уровень производства стали — 1 млрд. 400 млн. т в год — уже превосходит всепланетную потребность, оцениваемую максимум в 1 млрд. 350 млн. т в год (фактически — на 100—150 млн. т меньше).
Более реальным представляется иной сценарий развития мировой экономики: производство и потребление стали почти сбалансировано, при этом имеется резерв производственных мощностей; конкуренция на рынках возрастает. Китай из импортера превратился в крупнейшего экспортера высококачественной металлопродукции, продаваемой по достаточно демократичным ценам. Наряду с КНР Индия, Бразилия, Россия и несколько других государств благодаря вводу в эксплуатацию новых и модернизации действующих производственных мощностей в металлургии не только повысили качество и расширили сортамент выпускаемой продукции, но и снизили ее энергоемкость, себестоимость. Это позволяет им продавать металл по конкурентоспособным ценам.
А в нашей стране, где много лет игнорировали необходимость модернизации оборудования и технологического переоснащения производства, заводская себестоимость многих видов металлопродукции оказалась выше цены такого же (и даже лучшего) продукта на мировом рынке. Т. е. отечественная металлургия, выпуская неконкурентоспособную продукцию, будет работать себе в убыток. Какое-то время можно продержаться, расходуя “ранее накопленный жирок”. А дальше что? Значит, надо выводить из эксплуатации устаревшие, убыточные производства.
Альтернатива такому решению, конечно, есть. И у нас ею уже пользовались. Это дотации, преференции для металлургии за счет “нагибания” правительством других отраслей либо вливаний в отрасль путем прямых или косвенных финансовых инъекций. Например: государство будет дотировать производство угля, соответственно снизится цена этого продукта, поставляемого на коксохимические заводы и теплоэлектростанции, а следовательно, металлурги получат искусственно удешевленные электроэнергию и кокс.
Можно еще волевым решением снизить для металлургов стоимость перевозок железнодорожным транспортом железорудного сырья, угля, товарной металлопродукции. Но тогда через два-три года из-за отсутствия средств на пополнение парка вагонов перевозить эти грузы станет нечем. Проблемы здесь уже ощущаются.
В любом случае при рассматриваемом втором — наиболее реальном — варианте развития ситуации на мировых рынках металла объемы производства стали в стране не будут возрастать, а скорее всего в перспективе снизятся на 15—20%. На столько же уменьшится и доля металлургии в валовом национальном продукте (ВНП).
Пессимистический прогноз, согласно которому объем выплавки стали в недалеком будущем упадет у нас до 26 млн. т в год, понятно, раздражает власть. Но подчеркну: это произойдет, если руководство государства ничего не предпримет, чтобы предотвратить подобный сценарий. Когда речь идет о национальных интересах, нужно говорить правду, как бы горька она ни была.
Бизнес и государственный интерес
В сентябре в нескольких центральных газетах звучали фанфары по поводу намерения компании “Метинвест” вложить в модернизацию производства в течение пяти лет 50 млн. грн. Наполеоновские планы всегда настораживают, но, как говорится, — дай бог!.. Хотя ранее государственный подход и понимание необходимости модернизации и коренной реконструкции производства демонстрировали — несмотря ни на что — только собственники Енакиевского, Алчевского и Дзержинского меткомбинатов.
Необходимость срочной модернизации отечественной металлургии несомненна, но что, как и когда модернизировать? Эти вопросы собственники решают, как правило, без учета общегосударственных задач, исходя из своих бизнес-интересов. Да и тут нередко допускают просчеты. Так, в качестве технических консультантов приглашают иностранных специалистов, проекты и оборудование заказывают за рубежом. Это при том, что в стране еще сохранились высококвалифицированные научные кадры, проектные организации и машиностроительные заводы, способные решать самые сложные задачи. А иностранные фирмы нередко предлагают нам отнюдь не новейшие разработки.
Профессионалы и деловары
Научно-технический и кадровый потенциал, сохранившийся в стране, власть поддерживает крайне слабо; нередко он примитивно уничтожается в угоду чьим-то мелочным меркантильным интересам. Как не понять возмущение инженерно-технической элиты металлургической отрасли в случаях, когда, к примеру, директором крупнейшего на постсоветском пространстве института по проектированию металлургических комбинатов (Укргипромеза) назначили бывшего руководителя ликеро-водочного завода. А директором института трубной промышленности (ранее всесоюзного), выполнявшего сверхсложные разработки, стал некто безо всякого опыта работы в этой отрасли, причем его замом оказался филолог.
Благодаря своевременной реакции СБУ и прокуратуры 2011-м был сорван рейдерский захват Института титана (Запорожье) — финансово успешного уникального научного предприятия, выполняющего исследования, проектирование и ввод в эксплуатацию многих производств не только в СНГ, но и в дальнем зарубежье на разных континентах. Директором этого НИПИ опять-таки назначили случайного, весьма далекого от тематики, не соответствующего профессиональному и интеллектуальному уровню коллектива человека.
О цели таких назначений говорить не будем. Но государственным подходом здесь и не пахнет. Замена профессионалов деловарами вряд ли принесет пользу отечественной науке и промышленности.
Плохому танцору всегда что-то мешает
Некоторые из псевдопатриотов беды металлургии объясняют тем, что собственники горно-металлургических активов в стране — иностранцы, интересы которых не совпадают с нашими национальными. “Кляті москалі” только недавно купили контрольные пакеты акций Алчевского меткомбината и ряда других объектов. Но заметим: покупают они очень дорого, за реальные деньги. И планируют эти объекты восстанавливать, развивать производственные мощности, как сделали это у себя в РФ. Хорошо это или плохо для нашей экономики?
Те же “москали”, можно сказать, наполовину обновили российскую металлургию. За 2007—2008 гг. прирост, например, современных электрометаллургических мощностей в РФ составил 4,3 млн. т в год. В 2010-м запущены еще три электросталеплавильных агрегата суммарной мощностью 2,35 млн. т стали. Строятся еще три металлургических мини-завода — в Калужской обл., Тюмени и Балаково. После ввода их в эксплуатацию производство жидкой стали у наших северных соседей увеличится на 3,65 млн. т. Учитывая, что в будущем могут возникнуть проблемы с обеспечением развивающегося электросталеплавильного производства металлоломом, в России создали мощности по выпуску горячебрикетированного железа и металлизованых окатышей суммарно в объеме 60 млн. т в год.
В нашей стране такого нет. И не планируется. Можно, конечно, упомянуть о появлении совсем небольших новых электросталеплавильных агрегатов в Курахово (Донецкая обл.). Или о предстоящем в ближайшее время вводе в эксплуатацию 100-тонной сталеплавильной электропечи и двух машин непрерывного литья заготовок мощностью до 1,3 млн. т в год на заводе, который по привычке называют трубопрокатным им. Карла Либкнехта (с 2007 г. — “Интерпайп — Нижнеднепровский трубопрокатный завод”), в Днепропетровске. Но этого крайне мало.
Строительство единственного в стране суперсовременного металлургического мини-завода в Белой Церкви остановилось, фактически не начавшись. Инвестор не выдержал коррупционно-рейдерских атак и вымогательств, закамуфлированных под общественные слушания.
Не улучшается ситуация и с сырьем для сталеплавильного производства, с заготовкой металлолома. Если в 2000 г. собрали 11,081 млн. т металлолома, из которого 5,188 млн. т экспортировали, то в 2010-м — соответственно 6,896 млн. и 666 тыс. т., т. е. экспорт уменьшился за десятилетие почти в 10 раз. И по этой статье существенно сократились поступления валюты в страну. Очевидно, прежде всего, что назрела необходимость внести демократические изменения в закон о металлоломе и отменить действующие подзаконные акты, ограничивающие заготовку, переработку и экспорт металлолома.
Прохладное отношение власти к базовым отраслям промышленности, к которым относится металлургия, демонстрирует, в частности, закон “Про приоритетні напрями інноваційної діяльності в Україні” от 08.09.11 № 3715-VI, где среди приоритетных в плане технологического обновления и развития не упоминается ГМК.
Что же касается иностранного гражданства акционеров и компаний, в том числе металлургических, то процесс глобализации, интегрирования любого производства в мировом масштабе будет набирать обороты. Деятельность иностранных инвесторов, компаний, предприятий должна быть полезной для государства, на территории которого они работают, — и будет такой, если власть узаконит соответствующие “правила игры” и станет твердо соблюдать их.
Бюджету деньги не нужны?
Наиболее резонансным событием в сфере отечественной металлургии в первой половине 2011-го было присоединение Мариупольского металлургического комбината (ММК) им. Ильича к активам “Метинвеста”. По мощности, потенциалу, рыночной стоимости ММК примерно равен “Криворожстали”. Но если та была, пусть и со второго захода, продана индийцам по рыночной цене, то от приватизации ММК государство фактически не получило денег.
В ноябре 2000 г. ВР приняла закон “Про особливості приватизації пакета акцій, що належить державі у статутному фонді ВАТ “ММК ім. Ілліча”, благодаря которому “трудовой коллектив предприятия” как бы выкупил за смешную цену у государства принадлежащий ему пакет акций. Последствия этого антигосударственного, по мнению многих экспертов, акта, причинившего стране миллиардные убытки, проявились только сейчас, спустя 10 лет. “Трудовой коллектив” не справился со свалившимся на него счастьем. Показатели работы упали почти до отрицательной отметки; комбинат оказался на грани банкротства. В разгар кризиса его директор — уважаемый металлургами Владимир Бойко — даже высказывал предложение о национализации ММК.
Можно назвать много причин такого исхода: отсутствие собственной горнорудной базы, излишнее увлечение руководства ММК непрофильными производствами, в том числе сельским хозяйством (это решение Бойко в перспективе могло бы оправдаться как дальновидное, мудрое), рейдерские атаки на меткомбинат и др. Видя такое положение, власть должна была бы вернуть ММК в госсобственность, а затем продать на аукционе, как “Криворожсталь”. Но ВР не отреагировала надлежащим образом. Государство утратило шанс получить за продажу ММК несколько миллиардов долларов.
С технико-экономической точки зрения объединение мариупольских комбинатов им. Ильича и “Азовсталь” вполне целесообразно. Во-первых, оба находятся на одной производственной площадке. Изначально, на стадии проектирования металлургическое производство в Мариуполе рассматривали как единый промкомплекс. Во-вторых, производственные мощности и сортамент готовой продукции предприятий дополняют друг друга. В-третьих, ММК им. Ильича получает доступ к рудной сырьевой базе, которой владеет сегодня “Метинвест”. Еще ряд позитивных эффектов возникают как следствие эффекта синергии.
Попытки объединить комбинаты в единый металлургический мегакомплекс предпринимались и раньше, в частности в 1996 г. Но в то время реализовать замысел помешали разные формы собственности и категорическое неприятие этой идеи тогдашним председателем правления — гендиректором “Азовстали” Александром Буляндой, который поднял на борьбу с данным проектом коллектив и акционеров предприятия.
Теперь же воссоединение мариупольских комбинатов путем включения ММК им. Ильича в состав “Метинвеста” произошло тихо-мирно при молчаливом согласии власти. Видимо, миллиарды долларов, которые бюджет мог бы получить в случае прозрачной продажи активов ММК на открытых торгах, государству не нужны. Можно ли исправить ситуацию, направить ее в русло национальных интересов? Вопрос риторический...
Утрата функций власти в ГМК
Отечественный ГМК обеспечивает примерно 25% ВНП и около 40% валютных поступлений государству, решающим образом влияя на его экономическое и социальное состояние, структуру. И, следовательно, должен расцениваться как важнейший объект госуправления и охраны. На сохранение и по возможности упрочение позиций ГМК страны на мировых рынках должна работать государственная машина — вся система госуправления, власть. К сожалению, деятельность последней по отношению к металлургии в последнее десятилетие трудно признать отвечающей национальным интересам. В подтверждение приведем несколько характерных примеров.
Приобретение контрольного пакета акций предприятия стратегического значения не означает, что собственник получил право бесконтрольно распоряжаться им комбинатом, заводом и т. п. в ущерб государственным, национальным интересам. Продавая такие (да и другие) объекты, государство предполагает, что владелец, управляя ими, обеспечит их деятельность не только в личных корыстных целях, но и в госинтересах. При невыполнении последнего условия должна предусматриваться национализация объекта, т. е. возврат его в госсобственность. К сожалению, такой механизм у нас пока не включен.
Был порезан на металлолом чуть не весь Макеевский метзавод, за исключением двух прокатных станов, купленных в долг под гарантии правительства. Что получило государство? Громадный долг в валюте и тысячи безработных металлургов. Какова реакция власти? Никакой. И это не единичный случай.
Когда по какой-либо причине хоть на несколько дней останавливается или снижает объемы производства большой хлебозавод, на это незамедлительно реагирует прокуратура. Такой же должна быть ее реакция на остановку крупного промпредприятия (или на сокращение на нем объемов производства либо числа рабочих мест).
Принимая в свое время закон “Про особливості приватизації підприємств Державної акціонерної компанії “Укррудпром” от 09.04.04 № 1677-IV, ВР предоставила возможность ряду компаний приобрести всю украинскую горнорудную базу (Криворожский бассейн — и не только) за минимальную, по сути символическую цену. Госбюджет недополучил от этой приватизации почти 100 млрд. долл.
Такое решение парламента обосновывали тем, что принимаемая схема приватизации обеспечит (за счет ряда экономических и социальных эффектов) поступление в бюджет сумм, соизмеримых с недополученной и даже превышающих ее. За семь лет этого не произошло. И в будущем ожидать такого не приходится. Следовательно, государство должно поставить перед собственниками вопрос о необходимости доплатить за приобретенные объекты — до уровня их реальной, рыночной, аукционной цены. Для реализации такого сценария ВР обязана принять соответствующие дополнения, изменения к названному закону.
Об истинной ценности горнорудных предприятий нашей страны могут свидетельствовать опубликованные в СМИ данные: в 2010-м чистая прибыль Центрального, Северного и Ингулецкого горно-обогатительных комбинатов (ГОК) составила соответственно 1,29, 2,6 и 3,2 млрд. грн.
Возможен ли предлагаемый сценарий? Прецедент был — возврат в госсобственность и продажа за реальную стоимость “Криворожстали”. Сегодня его повторение возможно, но маловероятно. Ведь те компании, в руки которых власть ранее чуть не даром отдала колоссальные матценности и (как результат эксплуатации последних) громадные финансовые ресурсы, теперь уже сами, опираясь на неограниченные финансовые возможности, осуществляют политическое господство, госуправление, формируют органы власти, расставляя на ключевые посты своих представителей. Т. е. произошел своего рода реверс власти. Хотя не исключено, что пессимизм автора преждевременен.
Давно назрела необходимость принять обстоятельный закон, регламентирующий все аспекты и процедуры национализации (если хотите — реприватизации) предприятий, приватизация и последующее функционирование которых не отвечали национальным интересам и не соответствуют им сейчас. Если проекты такого акта уже зарегистрированы в ВР, их нужно рассмотреть в первую очередь; если нет — срочно подготовить.
Беременные ГОКи — на сохранение!
Очевидно, что действия основных ветвей власти по отношению к горнорудному комплексу за последние 10 лет не отвечали национальным интересам (примеров предостаточно). Наибольший “вклад” внесла, несомненно, ВР, принимавшая известные лоббистские законы. В итоге в черной металлургии “неприхватизированным” остается пока только Криворожский горно-обогатительный комбинат окисленных руд (КГОКОР), в строительство которого Украиной, Румынией, Словакией вложено около 2 млрд. долл. Даже в недостроенном виде стоит он достаточно дорого.
Комбинат будет перерабатывать слабомагнитные окисленные руды, которые добываются попутно и складываются в отвалы, где накопилось более 2,5 млрд. т. Это несметное богатство. При переработке примерно 26 млн. т окисленных железистых кварцитов и производстве из них 10 млн. т окатышей в год прибыль, по оценкам специалистов, составит 500—600 млн. долл. На достройку потребуется 600—700 млн. долл. С учетом дополнительных затрат инвестиции в завершение строительства и ввод в эксплуатацию окупятся за полтора-два года. При продаже на аукционе цена КГОКОРа, учитывая возрастающий дефицит железорудного сырья в мире, может дойти до 10 млрд. долл.
Даже в труднейшие для нашей экономики 90-е годы прошлого века Минпром изыскивал финансовые ресурсы для продолжения строительства, понимая стратегическую значимость КГОКОРа. Ведь его запуск даст возможность не только получать прибыль, но и освободить более 500 га земель, занятых отвалами, прекратить отчуждение под отвалы новых площадей черноземов, существенно улучшить экологию региона. Этому объекту уделял внимание тогдашний президент Леонид Кучма. А потом все прекратилось. Почему же на протяжении последних семи лет власть ничего не предпринимает для реализации этого комбината?
Похоже, дело в том, что многие решения в стране принимаются с позиций личных интересов власть имущих. Наверняка есть желающие заполучить КГОКОР в собственность — под обещания дивидендов государству в будущем. Не исключено, что будут попытки протащить через ВР или Кабмин специальные закон или постановление опять же об “особенностях” бесплатной приватизации комбината. Тем более что можно ссылаться на неуступчивость Румынии (которая на самом деле давно готова к взаимовыгодному подходу в отношении компенсации своих затрат при строительстве КГОКОРа).
Хотелось бы надеяться, что негативный прогноз не сбудется...
Виктор Янукович указом от 10.12.10 № 1118 признал недействительным президентский указ от 16.05.08 № 449, запрещавший, в частности, приватизацию КГОКОРа. Прошел год, но реальных сдвигов пока не просматривается. Среди горнорудных предприятий цветной металлургии наибольшую ценность для страны представляют Вольногорский горно-металлургический комбинат (ВГМК) в Днепропетровской обл. и Иршанский ГОК (ИГОК) в Житомирской. Первый базируется на крупнейшем в Европе месторождении титано-циркониевых руд, где разведанных запасов сырья при достигнутых объемах добычи хватит еще на 60 лет. Второй разрабатывает Междуреченское месторождение титановых руд. Используя продукцию этих предприятий стратегического значения, наше государство имеет уникальную возможность реализовать замкнутый промышленный цикл производства титана, циркония, гафния, применяемых в высокотехнологическом машиностроении, ядерной энергетике, авиастроении, космической промышленности и др.
Сегодня ВГМК и ИГОК выступают как монополисты, обеспечивая сырьем металлургическую, титановую, электродную, огнеупорную, керамическую, химическую, лакокрасочную промышленность России и других стран СНГ. Более 60% продукции комбинаты экспортируют в дальнее зарубежье. Это градообразующие предприятия, на каждом из них заняты по нескольку тысяч человек. Оба до середины 2000-х годов были сверхприбыльными с уровнем рентабельности в среднем 30%, активно проводили модернизацию и реконструкцию. Например, на ИГОКе в 1995—2004 гг. были построены четыре обогатительные фабрики с карьерами стоимостью десятки миллионов долларов. Ориентировочная стоимость комбинатов — по 3—5 млрд. долл.
Как ни парадоксально, эти предприятия уже много лет работают не на отечественную экономику. В 2004-м их передали в аренду на пять лет ЗАО “Крымский ТИТАН”. Процедуру передачи Фонд госимущества (ФГИ) строил, вопреки требованиям законодательства, не на конкурсной основе. Это пытались обосновать “выгодой” для государства, которое должно ежемесячно получать в бюджет арендную плату в сумме 1,8 млн. грн., т. е. чуть больше 200 тыс. долл. И это при том, что, по опубликованным в СМИ оценкам, годовая прибыль одного ГОКа составляет 150 млн. долл., другого — 200 млн. Еще в 2005-м глава ФГИ Валентина Семенюк, а также Житомирская и Днепропетровская облгосадминистрации, понимая разорительную для государства финансовую платформу договоров аренды, пытались отменить, разорвать их. Но не смогли. На защиту арендатора встала наша “самая неподкупная” судебная система. А чтобы успокоить общественное мнение, придумывались красивые байки. Так, арендатор обещал, что будет вкладывать средства в развитие комбинатов. Однако — увы... Последние годы на ИГОКе ничего нового не делается. Правда, ведутся разговоры об освоении трех новых месторождений за три года. Как будто даже составили (глядя в потолок) программу “Титан Украины”. Но пока не утверждены даже запасы ископаемых на новых месторождениях. И это при том, что на строительство одной обогатительной фабрики обычно затрачивается пять лет.
Не просматривается реальная перспектива и на ВГМК. Горнодобывающая техника в нужных масштабах почти не обновляется. Месторождение дорабатывают. Нынешнего карьера хватит на 4—5 лет. Для освоения нового Матреновского месторождения потребуется лет десять. Т. е. уже намечается нарушение непрерывности производства. Вольногорский ГМК, как и ИГОК, был сдан в аренду на подъеме: оборудование обновленное, качество продукции — высшей категории. Добывали 180 тыс. т ильменитового концентрата в год, теперь 130—140 тыс. Остановлен единственный в стране новейший завод (таких всего шесть в мире) по производству электроплавленых огнеупоров — бакора — из циркониевого сырья ВГМК мощностью 10 тыс. т в год. И для 72 отечественных стекловаренных заводов ежегодно закупают 12—15 тыс. т бакора за рубежом за валюту. Основной потребитель украинского титанового сырья — Россия — теперь все больше и больше приобретает для себя концентрат во Вьетнаме, Австралии, Шри-Ланке и др.
Таковы последствия “успешной” операции по передаче в аренду названных горнорудных комбинатов.
...Три года назад срок аренды истек. Тут, казалось бы, и прекратится неприкрытый грабеж национального достояния. Однако арендатор решил не возвращать ГОКи в госуправление. Не помогли и постановления Кабмина от 3.09.09 № 923 и от 24.02.10 № 181, прямо и однозначно предписывающие вернуть комбинаты государству. При молчаливом попустительстве власти ЗАО “Крымский ТИТАН”, используя казуистику и формалистику, перевел вопрос в русло нескончаемых судебных разбирательств. Причем это ЗАО, продолжая эксплуатировать ГОКи, уже три года не вносит даже указанную выше мизерную арендную плату. Оно задолжало государству за аренду ИГОКа и ВГМК соответственно более 32,5 млн. и 84,87 млн. грн., а пени набежало 13 млн. грн. Схема ухода от уплаты арендной платы примитивно проста. Хозсуд Киева наложил арест на имущество комбинатов, которое исполнительная служба передала на сохранение... кому бы вы думали? Правильно — ЗАО “Крымский ТИТАН”. Эксплуатировать “сохраняемые” ГОКи закон не запрещает. Более того, государство должно платить ЗАО за услуги по сохранению! Выходит, чем дольше будет продолжаться тяжба (а ей конца не видно), тем больше прибыли поимеет “Крымский ТИТАН” и тем больше убытков понесет государство. Президент в категорической форме ставит вопрос о прекращении коррупции во власти. Хотелось бы увидеть соответствующее реагирование руководства Кабмина, Генпрокуратуры, СБУ, Минюста, Высшего совета юстиции на изложенные факты (на которые не раз обращали внимание СМИ), на неприглядную роль в этом деле судей и государственных исполнителей...
А пока в киевском Хозсуде продолжается рассмотрение исков того же ЗАО к ФГИ о признании за “Крымским ТИТАНом” права продления аренды целостных имущественных комплексов ВГМК и ИГОКа до 5 сентября 2014 г. Законом от 5.07.11 № 3563-VI Вольногорский ГМК и ИГОК, а также “Крымский ТИТАН” и Запорожский государственный титано-магниевый комбинат (ЗТМК) исключены из перечня предприятий, не подлежащих приватизации, и могут быть корпоратизированы. А в дальнейшем, надо полагать, их приватизируют. Неужели и эти объекты, рыночная стоимость которых составляет несколько миллиардов долларов, будут, как ранее их предшественники, уведены из госсобственности практически без оплаты с помощью каких-то надуманных “левых” схем?
Одна из “левых” схем овладения предприятиями фактически без оплаты основана на использовании закона “Про державну програму приватизації”, согласно которому арендатор имеет преимущественное право на приватизацию арендованного гособъекта, если затратил на его улучшение не менее 25% его остаточной стоимости. Фокус в том, что последняя определяется не рынком, не на тендере (в процессе которого цена объекта возрастает от первоначально установленной до реальной рыночной), а оценивается неким победившим на конкурсе экспертом. А тот, используя широкие возможности утвержденных методик оценки, может по просьбе потенциального покупателя (арендатора) занизить стоимость объекта в десятки, а то и сотни раз. Затраты на улучшение, напротив, завышаются. Сопоставление остаточной стоимости объекта и затрат на улучшение приводит к “выкупу” предприятия у государства за мизерную сумму, никак не соответствующую реальной рыночной цене. Эту лазейку в законодательстве ВР должна закрыть как можно скорее.
Правительство, премьер-министр озабочены проблемой пополнения госбюджета, выискивая для этого дополнительные источники. Государственный подход к судьбе КГОКОРа и названных выше горнорудных комбинатов способен обеспечить поступление сумм, соизмеримых с задолженностью Украины перед МВФ.Приватизация и продажа принадлежащих государству пакетов акций инвестиционно привлекательных крупных промпредприятий (таких как упомянутые ГОКи, ЗТМК, “Сумыхимпром”, “Крымский “ТИТАН”...) должны проходить прозрачно с максимальной экономической эффективностью, тем более что таких объектов в собственности державы осталось совсем немного.
Алюминиевый колосс на глиноземных ногах
К алюминиевой промышленности в стране — не считая нескольких небольших предприятий, переплавляющих алюминиевый лом, — относятся Запорожский алюминиевый комбинат (ЗАлК) и Николаевский глиноземный завод (НГЗ). Нынешний собственник обоих — промышленный гигант “Русский Алюминий” (РУСАЛ), производящий более чем 3 млн. т алюминия в год. Согласно юридическим документам ЗАлК и НГЗ приватизировали через ЗАО “АвтоВАЗ-Инвест”, компанию “Украинский алюминий” (с 2004-го — ООО “Алюминий Украины”) и ряд офшорных фирм при участии нескольких банков. Еще 10 лет назад ЗАлК производил 100 тыс. т первичного алюминия в год. Покупая 68,01% его акций в 2001-м, ЗАО “АвтоВАЗ-Инвест” брало на себя ряд обязательств (в связи с чем продажная цена пакета была существенно снижена). Главное из них — погасить задолженность в сумме 60,9 млн. долл. по кредиту, который ЗАлК брал, чтобы купить у итальянской фирмы “Фата” литейно-прокатное оборудование для изготовления алюминиевой фольги (предназначенной для упаковки продуктов питания). Кроме того, было обещано расширить на заводе производство алюминия и кремния, смонтировать и запустить в эксплуатацию упомянутое оборудование, сохранить рабочие места, реализовать экологические мероприятия и т. д.
Ни одно из этих инвестобязательств за прошедшее с тех пор десятилетие не выполнено. Производство алюминия остановлено. Итальянское оборудование ржавеет в ящиках. При первоначальной стоимости 80 млн. долл. оно теперь, по оценкам специалистов, не тянет и на 20 млн. Глиноземный цех на ЗАлКе тоже остановлен — по-видимому, навсегда. Имевшиеся здесь запасы сырья для производства глинозема вывезены на другие заводы. Металлоконструкции режут на лом.
Несколько тысяч человек вследствие такой политики инвестора потеряли работу. Завод утратил не только производственный, но и интеллектуальный потенциал: лучшие научно-технические кадры ушли.
Генпрокуратура, действуя в интересах государства, представленного в лице ФГИ, обратилась в суд с иском о разрыве договора купли-продажи 68,01% акций и о возвращении ЗАлКа в госсобственность. Хозсуд Киева 27 декабря 2010 г. и Киевский апелляционный суд 17 мая 2011-го приняли решения удовлетворить иск ГП — акции ЗАлКа возвращаются государству.
Однако... Высший хозсуд 30 августа по формальным причинам отменил названные выше решения и отправил дело на новое рассмотрение. Уже практически созданный (и, пожалуй, единственный) прецедент возвращения государством в свою собственность ранее приватизированного имущества, изъятого у инвестора ввиду невыполнения последним взятых обязательств, пока не состоялся.
На НГЗ сложилась ситуация еще почище описанной.
Не все знают, что сырьем для выплавки алюминия служит глинозем и что прекращение поставки его с НГЗ в Россию привело бы к параличу алюминиевой промышленности РФ. Предпринятые 15 лет назад попытки сибирских алюминиевых заводов ослабить николаевскую “глиноземную монополию”, наладив поставки этого сырья из дальнего зарубежья через порт Игарка, показали бесперспективность такого проекта. Используя сильнейшую зависимость российских алюминиевых гигантов от НГЗ, Украина могла бы при необходимости оказывать определенное давление на РФ, хотя бы для смягчения жесткой позиции последней в вопросе о цене газа. А значит, нам следовало рассматривать это предприятие как суперстратегический актив, не допуская его приватизации. Но в 2000-м НГЗ был преобразован в ООО, приватизирован и продан РУСАЛу по цене в десятки раз ниже рыночной (последняя достигает нескольких миллиардов долларов). Правда, покупатель обязался построить у нас новый завод по производству первичного алюминия. Стоимость такого предприятия могла составить миллиард и более долларов. Рассматривая эту сумму в качестве “второй составляющей” платы за акции НГЗ, можно было бы скрепя сердце смириться с условиями приватизации...
Однако строить новый завод инвестор не собирался. И нашел способ отбояриться: распоряжением Кабмина от 10.08.04 № 550-р первоначальное обязательство было заменено обязательствами по модернизации производственных мощностей НГЗ с увеличением в период до 2009-го объемов производства глинозема до 1,6 млн. т в год. Выгодно ли это Украине? Скажу лишь, что с наращиванием мощности НГЗ значительного увеличения поступлений в бюджет не произошло, а вот негативная нагрузка на окружающую среду возросла. К тому же и это обещание алюминиевый колосс РУСАЛ, судя по информации в интернете, недовыполнил: мощность НГЗ составляет 1,57 млн. т глинозема в год, а не 1,6 млн. Не в полном объеме реализованы и некоторые другие обязательства, в частности по улучшению экологической обстановки вокруг завода. Значит, есть все основания для разрыва договора покупки-продажи пакета акций и для возвращения НГЗ в госсобственность. Или же следует потребовать от РУСАЛа доплату исходя из реальной стоимости предприятия.
В таких вопросах Украина должна занимать жесткую позицию.
Если, например, “АрселорМиттал Кривой Рог” не выполняет обязательств, на ГМК “Криворожсталь” снизились объемы производства, существенно сократилось количество рабочих мест, а компанию интересует только наращивание прибыли за счет увеличения объемов добычи и экспорта украинской железной руды, то вопрос должен стоять только о возврате ГМК в госсобственность. А не о пересмотре и послаблении принятых в 2005-м инвестобязательств. Отметим: прибыль “АрселорМиттал” с лихвой перекрыла затраты при покупке комбината.
Требует правовой оценки и вопрос ответственности госорганов за принятие решений об изменении инвестиционных обязательств.
Нужен прагматизм в макроэкономике
В действиях властных украинских структур недостает оперативных решительных управленческих действий в сфере экономики при поиске дополнительных источников пополнения бюджета. Например, в продолжение затронутой выше “алюминиевой темы” целесообразно рассмотреть на требуемом государственном уровне некоторые вопросы, имеющие экономическую, социальную и политическую составляющие.
1. Представляется рациональным ввести экспортную пошлину на вывозимый из нашей страны глинозем.
2. Упомянутый выше РУСАЛ обосновывает свое решение остановить (по сути — уничтожить) ЗАлК отказом нашего государства предоставлять комбинату электроэнергию по сниженным тарифам, тогда как доля затрат на нее в цене первичного алюминия составляет примерно 40%. Да и собственники ферросплавных заводов, в частности Запорожского, грозятся остановить производство (также весьма энергозатратное) из-за его убыточности при нынешней цене электроэнергии, а в таком случае тысячи наших сограждан останутся без работы.
Цены на электроэнергию, которые в стране устанавливает госорган — Национальная комиссия регулирования электроэнергетики (НКРЭ), на оптовом рынке для промпредприятий неодинаковы. Для предприятий первого класса, потребляющих в месяц 150 млн. кВт•ч и более, цена отпускаемой им электроэнергии на 30—35% ниже, чем для относящихся ко второму классу (т. е. сравнительно небольших ее потребителей). У промышленников это вызывает закономерные вопросы. Почему “водоразделом” между этими категориями стал именно показатель 150 млн. кВт•ч (а не, к примеру, 140 или 160)? И почему бы не сделать величину дисконта цены “плавающей”, поставив в зависимость от количества затрачиваемой на производство электроэнергии? Тогда при снижении объемов таких затрат скидка уменьшалась бы от 30—35 до 20, 10, 5%. Но какой-то дисконт все же сохранялся бы.
Возможен и другой принцип продажи электроэнергии крупным потребителям: при возрастании на мировых рынках, например, цены на ферросплавы НКРЭ (оптовый рынок) повышает цену электроэнергии для ферросплавных заводов — и наоборот. По такой схеме в былые времена успешно работали с поставщиками газа заводы по производству азотных удобрений, в частности горловский “Стирол”. От подобной системы выигрывали обе стороны.
Защищая государственные (а не узковедомственные) интересы, НКРЭ надлежит регулировать ценовую политику на электроэнергию так, чтобы это не приводило к остановкам промышленного производства энергозатратной продукции, сокращению рабочих мест, уменьшению поступлений в бюджет.
Базируясь на платформе голого прагматизма, правительственные структуры (Минэкономики, Минфин, НКРЭ) должны были бы непрерывно, ориентируясь на конъюнктуру мировых рынков, решать сугубо экономическую оптимизационную задачу в масштабах государства: какой должна быть оптимальная цена электроэнергии для крупных потребителей? С позиций экономики (математики, если хотите) найти правильное решение несложно: ведь известны как статьи потерь бюджета в случае остановки названных заводов и утраты рабочих мест, так и убытки государственных энергогенерирующих предприятий от продажи электроэнергии по заниженным ценам. Минимум суммарных потерь государства, достижение суммарного позитивного экономического результата — вот критерий оптимальности.
При таком подходе государство перестанет быть заложником субъективных волюнтаристских решений отдельных структур, в том числе в вопросах тарифов на электроэнергию для предприятий металлургии. Но пока что у нас превалируют ведомственные интересы.
На те же грабли
Поддержкой металлургии, созданием благоприятного инвестиционного климата в этой отрасли в России занимается президент, и общество одобряет предпринимаемые действия. Об этом говорят отклики в СМИ, интернете на решения заседания Комиссии по модернизации, прошедшего в марте 2011 г. в Магнитогорске под руководством Дмитрия Медведева.
У нас же кардинальные меры по совершенствованию механизмов взаимодействия собственников предприятий, акционеров, менеджеров с государством пока не приняты. Участники IV пленума ЦК профсоюза трудящихся металлургической и горнодобывающей промышленности 18 мая 2011 г. (Днепропетровск) в Обращении к президенту и премьер-министру выразили глубокую обеспокоенность тем, что государство практически отмежевалось от проблем ГМК. В очередной раз ликвидировано Минпромполитики, которое все же как-то пыталось координировать деятельность предприятий, разрабатывать мероприятия по повышению эффективности отрасли.
Вместо него создано Госагентство по управлению корпоративными правами и имуществом. Между тем аналогичное Национальное агентство (возглавляемое Олегом Тарановым) уже существовало на исходе 90-х годов прошлого века, но быстро исчезло — ввиду бесполезности. А ведь тогда в стране было множество предприятий, в которых государство имело мажоритарные пакеты акций, т. е. корпоративные права. Сегодня таких пакетов осталось мало (причем на управление ими претендует и ФГИ); приватизация завершается. А мы опять, как ни банально это звучит, наступаем на старые грабли, создавая агентство-импотента.
Участники профсоюзного пленума пришли к мнению, что наблюдаемый процесс потери государством способности управлять предприятиями ГМК преднамеренно инспирируется определенными силами, заинтересованными в нейтрализации соответствующих госструктур, чтобы те не препятствовали реализации их планов.
Основной источник инвестиционных ресурсов в ГМК нашей страны, как и РФ, — собственные средства (прибыль и амортизационные отчисления) предприятий, компаний. И от предпочтений их владельцев зависит, будет ли принято решение о реинвестировании прибыли в модернизацию, реконструкцию производства. Важнейшее из условий, благоприятствующих таким приоритетам, — устойчивый инвестиционный климат в государстве. Утверждать, что он у нас создан, пока рановато.
Необходимо на законодательном уровне принять — прежде всего в сфере налогообложения — документы, которые стимулировали бы собственников активов реинвестировать прибыли в развитие металлургии, побуждали мажоритарных акционеров отказываться от дивидендов ради развития своих предприятий.. Так, следует предусмотреть льготы по налогу на реинвестируемую прибыль для предприятий, направляющих ее на модернизацию, реконструкцию, расширение собственного производства.
Способствовать возврату выведенных за рубеж финансовых активов для инвестиции их в отечественную экономику будут защита собственности от рейдерства, гарантированная государством, обеспечение в стране правосудия на уровне зарубежных юридических норм, правил, законодательства при рассмотрении хозяйственных споров.
А металлургам есть что возвращать из-за границы. Так, президент Украинской аграрной конфедерации, председатель Совета предпринимателей при Кабмине Леонид Козаченко в одном из интервью (Урядовий кур’єр, 7.07.11, № 121), говорил, ссылаясь на международную аудиторскую компанию Ernst & Young, что государство ежегодно теряет 40—55 млрд. грн. из-за неуплаты налогов предприятиями ГМК.
Послесловие
Итак, потенциал и перспективы черной и цветной металлургии страны следует оценивать весьма сдержанно. Увеличение объемов производства чугуна, стали, проката и экспорта металлопродукции примерно на 10—12% в 2011-м по сравнению с 2010 г. радует, но не должно успокаивать. Слишком много времени и возможностей для модернизации отечественного ГМК потеряно за последний десяток лет.
Да, мы сильно отстали от современного уровня металлургического производства. Однако впадать в пессимизм не следует. Резервы развития у нас все же есть. Чтобы наверстать упущенное, власть (все ее органы) должна мыслить и действовать широко и мудро в интересах государства, а не отдельных субъектов и кланов.
Будем также надеяться, что высказанные в статье предложения найдут отражение в решениях субъектов, обладающих законодательными, правительственными, административными полномочиями. Автор статьи не преследовал каких-либо конъюнктурных целей. При ее написании он опирался на оценки и суждения широкого круга коллег-металлургов, промышленников, представителей научно-технической элиты, которые верят в Украину и ждут кардинальных позитивных перемен.
