За десять лет нагрузка на экологию уменьшилась в 2–3 раза.
В этом году металлургическая отрасль имеет право подвести промежуточные итоги собственной модернизации. Так считает Виктор Семенов, директор департамента базовых отраслей промышленности Минпромторга России. Обозревателю «Известий» Галине Козорезовой он рассказал, с какой скоростью одна из передовых сфер производства движется вперед и какой именно путь отрасль будет выбирать в дальнейшем.
В «Стратегии развития металлургической промышленности России на период до 2020 года», которая была разработана в 2007 году, одним из ключевых пунктов стала модернизация отрасли. На что именно государство и игроки рынка должны обращать внимание в первую очередь?
Мы постоянно отслеживаем модернизацию отрасли по основным показателям. Уже неоднократно говорилось, что, несмотря на кризисные явления 2009 года, многие инвестпроекты состоялись, отрасль практически реорганизовалась. Российская металлургия сегодня – одна из лучших отраслей мирового уровня с лучшим оборудованием и мировыми технологиями.
Подтверждением правоты проводимой промышленной политики являются ведущие места по разным показателям. По объему производства стали Россия пятая в мире. Предприятия трубной промышленности занимают 2–4‑е места. Мы анализировали эффективность: отношение прибыли к валовому обороту, размер инвестиций. Диаграммы показывают, что инвестируют на мировом уровне. А объем вложений по отношению к выпуску продукции – выше мирового уровня. При этом инвестиции направлены не только на модернизацию и повышение производительности труда. Они автоматически влекут за собой производство новейшей продукции, которая сертифицирована по всем мировым стандартам. География экспорта, по сути, весь мир. За прошедшие 10 лет в 2–3 раза в среднем снижается нагрузка на экологию. В два раза снижены за счет инвестпроектов выбросы в атмосферу, в 4–5 раз – объемы потребления воды. Это – экологическая составляющая. Есть и социальная, естественно: рабочие места, белая технология – это совершенно другой труд, условия которого улучшаются. И когда мы употребляем термин «белая металлургия», это не придуманная сказка, не пиар-ход, а объективная реальность. На Челябинском трубопрокатном заводе люди работают в белой униформе – это становится рабочим стандартом отрасли, а не эксклюзивом в одном месте, куда возят проверяющих.
Новые технологии требуют высочайшего класса персонала. Сегодня это самая ключевая проблема. Чтобы ее решить, надо привлекать институты. И по старым добрым традициям из советского прошлого – строить служебное жилье. Примеров достаточно. В Челябинске, Магнитогорске строят целые районы, чтобы привлекать высококлассный персонал.
А какова роль Минпромторга в формировании эти совместных (комбинат плюс вуз) программ?
Наша функция – формирование промышленной политики. Мы не только мониторим состояние дел в отрасли. Мы, как координаторы, на стыке различных вопросов работаем с предприятиями и научными и образовательными институтами по формированию концепций и требований к методике подготовки специалистов.
Всегда ли корректно говорить, что «модернизация» равно «белая металлургия»? Или это более широкое понятие?
Конечно, более широкое. Белая металлургия – это фактическое состояние качества труда, уровня развития производства. Белая – не по цвету, а по содержанию. Она обеспечивает чистые технологии в производстве. Это экология, качество условий труда, работы оборудования и выпускаемой продукции. Высший уровень. Люди в белых халатах – это не только про больницы, это и про металлургию. Белая металлургия – это один из критериев оценки уровня модернизации.
Кроме современного цеха «Высота 239» на ЧТПЗ есть и другие полноценные «белые» производства?
Есть. «Высота 239» – это трубная промышленность. В Магнитке – стан-5000 и стан-2000 – там тоже «белые» производства. Просто подходы разные. «Высота» – полностью новое предприятие, а Магнитогорский металлургический комбинат модернизировал существовавшие мощности. Двигаются к этому и на НЛМК – есть домна «Россиянка». ТМК запустила в Волгограде и Свердловской области новые производства с высочайшим качеством организации технологий. По технологическим параметрам, по организации рабочих мест все движется к белой металлургии. Модернизация – широкий процесс, в отрасли идет, мы считаем, с 2000 года. И за этот период металлурги потратили 1,6 трлн руб. Это значительные деньги. Я еще раз хочу подчеркнуть, наши металлурги превышают показатели по инвестициям многих ведущих компаний мира.
Россия все же отстает от Запада по уровню модернизации?
Я считаю, нет. У нас свой путь развития – эволюционный. Мы не уничтожаем старые производства, не выпроваживаем людей на улицу, потому что так экономически выгодно. Мы из старого производства переводим людей на новое. Мы занимаем по всем показателям в мире ведущие места, входим в ведущие десятки крупнейших и мощнейших металлургических предприятий мира. Это ММК, «Северсталь», НЛМК, ТМК, ОМК, другие предприятия. Поэтому слова «отстаем» я не знаю. По производительности – не отстаем, а по новым мощностям – даже превосходим (ЛПК в Первоуральске, Калужский завод, НМЛК).
Недавно в интервью «Известиям» ректор НИТУ МИСИС говорил о том, что как раз по производительности труда мы все же отстаем.
Я имел в виду конкретную десятку ведущих металлургических компаний, которые выпускают 90% продукции. Мы среди мировых лидеров. Если брать по каким-то отдельным специальностям, может, и будет отставание. Сегодня строится рельсобалочный стан на «Мечеле» в Челябинской области. Он очень гармонично вписан в существующую технологию старого типа – не останавливает старое производство. Мы, повторюсь, не выбрасываем людей на улицу.
Что касается устаревшего мартеновского производства, есть полярные мнения. Некоторые эксперты не верят в то, что Россия в ближайшие 7 лет откажется от него.
У нас позиция проста – мы в хорошем темпе двигаемся к сокращению мартеновского производства, поскольку экологически и технологически оно грязное и несовременное. Но полярных мнений нет. Сегодня ученые говорят о том, что не всякую сталь, даже специальную, можно выплавить в электропечи. Некоторые марки стали можно качественно получить только в мартене. Мы говорим не о полном отказе, а о пределах разумной достаточности. Основная стратегия – переход на электропроизводство. И темпы перехода – уничтожение старых технологий – достаточно велики. Но от мартена полностью ученые не рекомендуют отказываться.
Вы приводили в качестве примера современнейшего производства доменную печь № 7 – «Россиянку» на НЛМК. Есть еще аналогичного класса производства, которые запустят в ближайшее время?
Да, «Россиянка» уникальна. Но уникальны и другие проекты – уже названный рельсобалочный стан, стан-5000. Аналоги такого качества есть не у всех мировых металлургов. В этом году завершается модернизационный цикл. Дальше пойдет стадия освоения этих производств. Коренная модернизация отрасли, по сути, заканчивается. Дальше – текущее обновление.
Отдельные специалисты говорят, что модернизация металлургии сильно тормозится из-за отсутствия отечественного оборудования должного класса. Мы рассчитываем только на импорт?
Промышленная политика Минпромторга РФ состоит в том, чтобы сбалансировать свое и импортное. Мы не склонны к ура-патриотизму, мол, внедряем любое непрезентабельное оборудование, лишь бы свое. Если у нас в отрасли машиностроения есть компетенция по данному виду оборудования, рекомендуем смотреть в сторону отечественного. Но если точно понимаем, что нет у нас качественных аналогов западному оборудованию, – честно в этом признаемся. Мы не можем ради одной отрасли сдерживать развитие другой. В 2006 году обнулили пошлины на значительную часть ввозимой продукции тяжелого машиностроения. Это было непростое решение, принятое после серьезного анализа. Тогда наше тяжелое машиностроение не было готово поставить передовые модели и виды оборудования для модернизации металлургии. Сами металлурги говорят, чтобы развивать металлургию, надо стимулировать потребление металла внутри. Мы ставим вопрос о поддержке развития тяжелого машиностроения. У него есть программа развития, есть темпы развития, но очень медленные. По поручению правительства сформирована концепция подпрограммы поддержки научно-исследовательских работ в тяжелом и энергетическом машиностроении. Мы должны помочь вложиться в научные исследования и риски. И вторая часть – поддержка и стимулирование самого тяжелого и энергетического машиностроения. Один из инструментов такой политики, например, субсидирование процентных ставок на техперевооружение. Положение, я скажу, достаточно сложное. Но оно, очевидно, не безнадежно. Мы активно поддерживаем и будем развивать тяжелое машиностроение. Понимаем, какое оборудование нужно и не производится в России.
Насколько Ростехнадзор влияет на процессы модернизации, стимулирует ее?
Модернизация – продукт промышленной политики Министерства промышленности и торговли. Роль Ростехнадзора – в контроле организации производства и промышленной безопасности. Он один из стимулирующих органов и в сфере контроля и менеджмента безопасности труда. Но напрямую условия модернизации Ростехнадзор не формирует. Он – стимулирует. В первую очередь комбинаты сосредоточены на экономике процесса. А надо – на безопасности. Мы формируем промышленную политику. И инструмент модернизации – это инфраструктурный стимул развития через НИОКР, через поддержку и уменьшение изъятия из оборота денег, нацеленность на стимулирование инвестиций. Это и есть стимулирование модернизации. Мы создаем ориентиры развития отрасли, говорим о дисбалансе (избыток стали, железорудного сырья) и дефиците (коксующийся уголь). Вот что главный стимул модернизации.
А что касается сокращения численности сотрудников…
Серьезных сокращений нет. Зарплаты выросли в 2–3 раза по отрасли за период только с 2007 года. При этом некоторая часть сокращений произошла, но она не критична. Все в рамках условий, которые сформированы в стране фондами занятости. Основная часть производственного персонала перетекла в новые производства. С переобучением и переквалификацией, с обучением за рубежом. Это плановый процесс.
Двигать металлургическую отрасль вперед должны и научные изыскания, изобретения.
В части науки идет непрерывный процесс. Есть отраслевые институты – например, ЦНИИ «Чермет». Он ежедневно работает с предприятиями по повышению качества продукции, по улучшению качества технологий. Большие деньги вкладываются в научно-исследовательские работы, новые сплавы, новые методы… Например, делается акцент на ультразвуковой обработке производства стали с покрытием для автопрома. Тот же рельсобалочный стан – стометровых рельс до настоящего времени у нас не выпускалось. Это, по сути, освоение новых технологий и производств. Каждый новый вид продукции – по всем мировым стандартам. Еще раз подчеркну – новая продукция требует и новых сталей. Есть концепция подпрограммы специальных сталей. Их более 2000 марок. И они постоянно обновляются и развиваются. Железнодорожные колеса Выксунского комбината в США продаются, а это, согласитесь, показатель качества продукции. У нас значительная часть продукции идет на экспорт. Стан-5000 на Магнитке – уникальный, он обеспечивает трубную магистраль мировых проектов, в том числе наш Северный поток.
А что можно сказать о такой продукции, как сталь первородного железа?
Это горячебрикетированное железо – ГБЖ, действительно инновационный продукт. Раньше был просто концентрат. Потом появился окатыш, который экспортируется во все страны, производящие металл. А дальше – это новые технологии, горячебрикетированное железо. Продукт, заменяющий металлолом. Горячее брикетированное железо – выход из ситуации. 10 лет назад вообще не принималось, сегодня активно потребляется. Это уникальнейший продукт. В мире не так много компаний, которые производят его. А сегодня наш российский «Металлоинвест» активно развивает количество установок по производству ГБЖ.
Люди в отрасли
К 2020 году в отрасли прогнозируется сокращение численности работающих: с 1090 тыс. человек (в 2009 году) до 940 тыс. – на 14%. При этом среднемесячная заработная плата вырастет с 20 тыс. руб. в 2009 году до 42 тыс. руб. к 2020 году (в 2,1 раза). В рамках реализации Стратегии развития металлургической промышленности предусмотрено создание 40 тыс. новых рабочих мест в течение 8 лет.
