Неуверенность в завтрашнем дне мировой экономики заставляет инвесторов пересмотреть свое отношение к золоту, прославившемуся с кризисных времен как надежный инвестиционный инструмент. О том, какие изменения ждут золотодобывающую отрасль при дальнейшем падении цен на металл, что отпугивает иностранных инвесторов от добычи золота в России и как найти квалифицированные кадры, корреспонденту РБК daily АНАСТАСИИ ПОПИНАКО рассказал генеральный директор Polymetal ВИТАЛИЙ НЕСИС.
— В середине апреля цены на золото достигли двухлетнего минимума. Как вы считаете, продолжит ли золото дешеветь?
— Прогнозировать цены на металлы — занятие неблагодарное. Могу только сказать, какая версия показалась мне наиболее логичной. Пока не оправдываются инфляционные ожидания в США, фактическая инфляция существенно ниже прогнозов, и именно поэтому многие инвесторы пересмотрели свое отношение к актуальности золота как хеджевого инструмента против нее. С учетом того что рынок очень нервный, начавшееся движение вниз повлекло массовые панические продажи как со стороны инвесторов, так и, полагаю, спекулянтов.
— Как могут повлиять подобные события на Polymetal?
— В краткосрочной перспективе я ожидаю ослабления конкуренции на рынке труда, что для нас, несомненно, очень хорошо. В среднесрочной придется пересмотреть все наши незаконченные инвестиционные проекты и, возможно, отложить некоторые из них. И в долгосрочной перспективе, если новый уровень цен задержится более чем на полгода, начнутся вынужденные продажи активов, что может привести к росту нашей активности на рынке слияний и приобретений.
— Вы сказали о возможности пересмотра своих инвестпрограмм. Какие именно вы имели в виду?
— Ольча — это один из инвестиционных проектов, который подвергнется повторному анализу в свете новых цен на золото и серебро, однако в следующие три-четыре месяца мы его пересматривать не будем. Могут быть инвестиционные решения по новым месторождениям — Маминское, Кутын.
— В долгосрочной перспективе какие могут быть слияния и поглощения?
— Речь будет идти именно о приобретении активов, которые окажутся в сложном финансовом положении. Есть надежда, что повторится ситуация 2009 года, когда Polymetal удвоил свои размеры после резкого падения цен на активы. Сейчас подобного рывка ждать не приходится, но может быть, что-то по хорошей цене купить удастся.
— Это могут быть какие-то месторождения в России или странах СНГ?
— Это Россия, Казахстан, может быть, другие страны СНГ, но за пределы Содружества выходить не будем ввиду отсутствия конкурентного преимущества.
— В предыдущих интервью вы рассказывали о расширении географии своего бизнеса за счет Казахстана, а также высказывали заинтересованность в некоторых активах в Финляндии.
— Мы смотрели активы в Финляндии, но пока ничего особенно интересного там не нашли.
— Неинтересно, потому что слишком мелкие месторождения или же слишком много трудностей при их разработке?
— Чтобы выйти в новую юрисдикцию, потребуются значительные инвестиции, прежде всего организационные. Это новые люди, новые компетенции, время. Чтобы пойти на подобные вложения, актив, конечно, должен обладать масштабом в рамках компании, и таких активов мы пока там не обнаружили.
— Какие могут быть еще интересные страны для вас помимо Казахстана и Финляндии?
— Мы смотрели активы в Армении, Азербайджане, на Украине. Возможно, обратим внимание на Грузию.
— Россия стала членом Всемирной торговой организации (ВТО) с августа 2012 года. Какие вы видите преимущества и недостатки от членства для отрасли?
— Влияние ВТО на конкретную отрасль обусловлено двумя факторами: либо упрощается сбыт за границу, либо затруднен сбыт на внутреннем рынке из-за прихода зарубежных конкурентов. Ни того, ни другого в добывающей отрасли нет. Гораздо важнее для нас Таможенный союз. Вот это огромный плюс, потому что у Polymetal активы и в России, и в Казахстане, и более того, мы руду возим из России в Казахстан.
— Планирует ли Polymetal искать себе принципиально новые рынки сбыта?
— Что такое принципиально новые рынки сбыта в золоте? Все золото продается коммерческим банкам. Это валюта. Мы также продаем концентраты, но потом покупатели доводят их до металлов и также продают банкам.
— Российским или зарубежным?
— Мы продаем и нашим, и зарубежным. Работаем сейчас со Сбербанком, с НОМОС-банком. В последнее время начали работать с Судостроительным банком.
— В прошлом году Polymetal выплатил акционерам специальные дивиденды на фоне благоприятной рыночной конъюнктуры и хороших финрезультатов. Учитывая текущие цены на золото, акционерам компании не стоит рассчитывать на спецдивиденды в 2013 году?
— Не исключаю, что спецдивидендов не будет. Сейчас конъюнктура рынка плохая, особенно по серебру, и надеяться на них было бы чересчур оптимистично. Но может быть, что-то изменится, так роль играют не только цены на металлы, но еще курс рубль/доллар.
— При формировании бюджета на текущий год какую цену на золото закладывали? И какую в 2012 году?
— 1500 долл. за унцию золота, как в прошлом, так и на 2013 год. Бюджетная цена не имеет большого значения с практической точки зрения. Если запас финансовой прочности достаточно серьезный, то даже 15—20‑процентное изменение себестоимости большого значения не имеет. Иными словами, даже при нынешнем уровне цен и ослаблении рубля в текущей деятельности Polymetal менять пока ничего не будем. С точки зрения инвестиционных проектов будут изменения, но подобные решения не должны приниматься в кавалерийском режиме. Сначала необходимо проанализировать каждый проект и только потом принимать решение. Для этого потребуется какое-то время, главное не суетиться. Я не очень понимаю компании, которые через три дня после падения цен говорят: «Мы сокращаем бюджет капзатрат на десятки процентов». Значит, плохо планировали, значит, глупые капзатраты.
— ФАС в середине апреля одобрила приобретение Маминского месторождения. Следующие шаги Polymetal?
— В середине апреля я был в Екатеринбурге, мы как раз обсуждали план работ по этому активу. В настоящее время продолжается разведка. И план инвестиций в объект будет переосмыслен в свете новой рыночной конъюнктуры. Вообще планировали получить первый металл в 2017 году.
— В последнее время у Polymetal два новых приобретения — Маминское и Светлоборское платиновое месторождения. Чем объясните фокус на данный регион, где у вас уже есть активы?
— В целом это отражение наших стратегических предпочтений по развитию новых предприятий в освоенных районах. Дальний Восток — это замечательно, но работать там тяжело. Холодно, вредная жирная пища, водка... (смеется) Если же серьезно, то ключевыми проблемами для отрасли на Дальнем Востоке являются нехватка кадров и отсутствие сетевой электроэнергии.
— Планирует ли компания приобретать новые платиновые месторождения?
— В настоящий момент работаем с Уралнедрами по идентификации платиновых разведочных площадей. Активов как таковых нет, но разведочные площади есть.
— Почему Polymetal обратил внимание на платину?
— Собственно, не платина приглянулась, изначально привлекло внимание Светлоборское месторождение (крупнейшее рассыпное платиновое месторождение в мире). Инфраструктура отличная, место хорошее, регион знакомый, и на это уже только потом наслаивается позитивный стратегический взгляд на платину. В итоге было принято решение о приобретении актива. Считаю, что динамика цен на платину в среднесрочной перспективе с высокой долей вероятности будет положительной.
— Что происходит с ценами на платину, когда золото падает?
— Платина тоже падает, но менее значительно. На момент, когда мы покупали Светлоборское, платина стоила дешевле золота на 5%, сейчас она стоит на 5% дороже. Все цены идут вниз, но причины разные. Платина падает вместе с ухудшением прогнозов по росту мировой экономики. Ведь львиная доля этого металла используется в автомобильных и нефтехимических катализаторах. Но в долгосрочной перспективе у основных производителей платины — ЮАР и Зимбабве — из-за сложной геологии и социополитической ситуации сокращение производства неизбежно. Более того, крупнейшие потребители — Япония и Южная Корея — стратегически заинтересованы в географической диверсификации источников платины.
— Китай не рассматриваете в качестве покупателя платины?
— Китай в настоящий момент — не основной потребитель платины из-за отсутствия жестких стандартов чистоты автомобильных выхлопов. Спрос придется на Японию, Корею, Европу, где внедрен Евро-5 (экологический стандарт, регулирующий содержание вредных веществ в выхлопных газах. — РБК daily). Чем жестче стандарты выхлопа, тем больше потребление металлов платиновой группы в катализаторах. Но если Китай введет какие-либо ограничения, то это будет просто золотое дно.
— Какая самая большая проблема в российской золотодобывающей отрасли? Что мешает стать ей привлекательной для инвесторов?
— Самым актуальным нашим предложением по-прежнему остается изменение порядка лицензирования, то есть переход на заявительный порядок выдачи разрешений на недропользование. В настоящее время лицензии выдаются Роснедрами и ее территориальными подразделениями путем формирования так называемых перечней. И с момента возникновения желания до момента получения лицензии проходит от двух до пяти лет. Даже для Polymetal это болезненно, но мы готовы сидеть и ждать. А для потенциального юниорного сектора три года ожиданий — это просто невозможно.
— С чем связан столь долгий процесс получения лицензии?
— Во-первых, отсутствует жесткая привязка перечня лицензирования к желанию недропользователя. То есть недропользователь приходит в территориальное подразделение Роснедр и говорит: «Я хочу вот этот участок». Вместо того чтобы автоматически включить его в перечень лицензирования, иногда происходит длительное обсуждение. Во-вторых, перечни составляются и утверждаются соответствующим образом раз в год. И третье препятствие в том, что в рамках аукционной системы на участки, где нет никаких подсчитанных запасов, необходима отдельная и непростая процедура определения стартовой цены. Для этого привлекают независимый НИИ, из-за чего в последующем у участников иногда возникают по ней вопросы.
— Крупные золотодобывающие компании заинтересованы в развитии мелких компаний?
— Конечно. Например, Polymetal не хочет и не может заниматься разведкой на десятках объектов, у нас организация для этого не приспособлена, слишком много бюрократии. Тут надо быть более активными: два геолога, один станок, погрузились, поехали, забурили. Получили плохой результат — сообщили инвесторам, хороший — пошли торговать месторождением. На Торонтской бирже зарегистрировано 1100 публичных компаний. На одной бирже 1100 юниоров! А у нас что? Я лично знаю практически всех, кто занимается разведкой на таком уровне в России. Это же смешно.
— Какие еще препятствия существуют для золотодобытчиков в стране?
— Второй барьер — это Государственная комиссия по запасам полезных ископаемых (ГКЗ). Иностранцы от этой системы в ужасе. ГКЗ последовательно стоит на том, что компьютерное моделирование не может применяться при подсчете запасов. Можете представить, чтобы вы сдавали налоговую декларацию и вам запретили использование калькулятора — на каждую сумму нужно делать умножение в столбик. Для российских игроков, особенно крупных, это терпимо... Но я, как гражданин России, чувствую себя униженным, потому что в соседнем Казахстане все уже пять лет считают на компьютере. Иностранцы не могут понять концепцию ручного подсчета, потому что в любом случае необходимо сделать для себя компьютерную модель, а потом постоянно жить в рамках двойной бухгалтерии. То есть в компьютере у вас оценка запасов для технико-экономической модели и эксплуатации, а отчетность государству — по ручному подсчету. И расхождения могут быть очень значительные.
— Из отчетности по МСФО за 2012 год следует, что Polymetal заплатил в Казахстане налог на сверхприбыль — 17 млн долл. При этом из-за судебных тяжб с местными налоговиками компания также понесла убытки. Подобные затраты не создают вам неудобства ведения бизнеса в Казахстане?
— Налог на сверхприбыль — это элемент налоговой системы Казахстана, и мы о нем знали. Просто рентабельность у Polymetal с учетом рыночной конъюнктуры на золото и медь превзошла определенный уровень, и надо было заплатить этот налог. Проигранный суд — это, конечно, болезненно. Но надеюсь, это единичный случай, который в значительной степени связан с действиями предыдущего собственника. То есть это исторические риски, которые мы не повторим в будущем.
— Вас не смущает, что налог на сверхприбыль может доходить до 60%?
— Ситуация такова, что есть две суммы: сумма затрат и прибыль. Если прибыль больше затрат в полтора раза, то на сверхприбыль устанавливается более высокая ставка. Если она больше, чем в два раза, еще выше. Конечно, это много, но если у компании хорошо идут дела, надо делиться с государством. Механизм опробован в ЮАР, где он действует уже более 50 лет.
— Какие еще преимущества ведения бизнеса в Казахстане вы видите?
— Во-первых, развитая инфраструктура. Во-вторых, более конструктивная и реактивная позиция регуляторов. У нас регуляторы в основном относятся к недропользователям как к потенциальным вредителям. Им еще надо доказать, что ты умеешь подсчитывать запасы и делаешь это не с целью обмануть государство, а для проектирования предприятия.
Но хочу сразу сказать, что ситуация с лицензированием в Казахстане до недавнего времени была даже хуже, чем в России. Если у нас это занимает от двух до пяти лет, то в Казахстане вообще действовал мораторий на подписание новых контрактов о недропользовании. У Polymetal, например, до сих пор нет ни одной разведочной лицензии в Казахстане. Да, новые контракты можно было получить в СП с госкомпаниями, но даже в СП этот срок занимал от двух лет и до бесконечности. Сейчас мораторий снят, и это может привести к радикальному улучшению ситуации.
— 16 апреля Polymetal сообщил о запуске перерабатывающего завода на Майском месторождении, в достаточно сложном регионе — на Чукотке. Выход на полную мощность вы планируете к октябрю 2013 года. Какие проблемы возникали вовремя строительства?
— Проблемы с транспортной доступностью, короткая сезонная навигация — всего три с половиной месяца. Полное отсутствие местных подрядчиков. Дополнительная сложность — это люди уже непосредственно на эксплуатации. Но никаких сверхпроблем этот проект не доставил. Потому что месторождение достаточно недалеко от порта Певек, дорога до него всесезонная, большой аэропорт с прямыми рейсами из Москвы.
— Вы неоднократно говорили про нехватку квалифицированных кадров. Если на каком-то объекте острая нужда в них, как Polymetal находит выход?
— Ищем по всей стране. Для того же Майского точка сбора вахты — это Москва. Люди едут из Мурманской области, Башкирии. У нас также работают много граждан Казахстана, в основном в Магаданской области.
— Как осуществляется набор кадров на объекты?
— У нас мощная кадровая служба. Но вообще очень важно привлечь на работу якорных специалистов, которые потом притягивают к себе бывших сослуживцев и так далее. Если взять наше крупнейшее месторождение Дукат, то в 2005 году пришел начальником рудника специалист из «Казахмыса», постепенно он привлек еще несколько своих бывших коллег, те своих, и сейчас на Дукате работают около 350 человек из Казахстана.
— Вы сотрудничаете с какими-то университетами или институтами по подготовке кадров?
— Да, конечно. У нас пять базовых вузов: в Томске, Иркутске, Магнитогорске, Новочеркасске и Магадане. Есть программы летней стажировки, набор молодых специалистов после выпуска. Но если речь идет о дефиците кадров, это, конечно, «синие воротнички». Тяжелее всего найти рабочих на подземку.
— Почему вы категорически исключаете возможность слияния Polymetal с Polyus Gold даже в отдаленном будущем?
— Я просто не вижу причин для сделки. Компании объединяются для того, чтобы реализовать синергию или поделиться компетенциями, или же одна из них находится в состоянии финансового стресса и вынуждена себя продать. Так, например, мы купили Варваринское месторождение в Казахстане. Но ни один из вышеперечисленных случаев к возможной комбинации Polymetal и Polyus Gold не относится.
