Татьяна Думенко
Вот уже несколько месяцев промышленность Кузбасса не показывает роста. Согласно данным Кемеровостата, в первом квартале текущего года индекс промпроизводства в регионе составил 97% к уровню того же периода прошлого года. О проблемах говорят угольщики, металлурги, машиностроители. О том, почему это происходит и чего ждать кузбассовцам, в редакции «Кузбасса» рассказал заместитель губернатора по промышленности, транспорту и предпринимательству Сергей КУЗНЕЦОВ.
- Сейчас люди не бегут в банки снимать деньги, зарплата выплачивается вовремя. Но ряд производств закрывается. Сергей Николаевич, это экономический кризис или сложности конкретных производств?
– Выскажу свое личное мнение. Я считаю, что отчасти корни экономического кризиса уходят в конец 40-х начало 50-х, когда все лучшее, что было в производстве завоеванной Германии и Европы, привозили в счет репарации в СССР. Вплоть до 1990-х годов использовалось оборудование того уровня, например, станки. Прибавим к этому эвакуированные в Кузбасс во время войны заводы. Это база кузбасской промышленности – Кузнецкий ферросплавный завод, Кузнецкий машиностроительный, Юрмаш, «Химпром», Кемеровский мехзавод, Киселевский машиностроительный завод им.Черных – это все наследие прошлого века. И далеко не на всех уровнях производства на этих предприятиях технологии соответствуют сегодняшнему времени. И то, что производится на этом оборудовании, даже рекламе не поддается…
Я думаю, что сейчас мы переживаем латентный кризис, который связан с отсутствием конкурентоспособности нашего производства на внутренних и внешних рынках. Мы должны сделать выводы и ответить на вопросы о том, зачем мы добываем столько угля, выпускаем металла, производим машиностроительной продукции, во что это нам обходится и востребовано ли это на рынке.
- Называются сразу несколько промпроизводств, которые закрываются в этом году…
– На недавнем совещании на бывшем КМК (ныне объединенный ЗСМК) мы с людьми общались по поводу закрытия листопрокатного цеха. Это очень показательно. Цех был построен в 1930-е годы. Производил листовой прокат для танков, пушек, самолетов. После войны выпускал толстый лист для нестандартных изделий. А знаете, на что он шел в последнее время? На железные двери и на гаражи. Это ведь 90-е годы! Сейчас другой спрос – лист оцинкованный и в рулонах для любого раскроя и широкого применения в автомобилестроении, производстве цистерн и сложной бытовой техники. А теперь я спрашиваю: что делать с нашей продукцией? Но в сегодняшнем контексте это звучит иначе: что делать с людьми? Это 425 человек и обслуживающий персонал. Уже решено, что они будут перераспределены на другие производства после переобучения.
Понимаете, сколько бы мы ни оттягивали техническую революцию, под эгидой сохранения рабочих мест – диалектику обновлений не обманешь. Должны быть закрыты энергоемкие, экологически кризисные, вредные с точки зрения условий труда, нерентабельные производства, выпускающие неконкурентную продукцию. Нас жизнь заставит закрыть все старое и создать новое, научить людей мыслить и работать по-другому.
Приведу вам пример. В 2003 году я был молодым руководителем Гурьевского метзавода. Первое совещание, на котором обсуждается так называемая загрузка производства. Работают две мартеновские печи. Обсуждаем, сколько всего сырья для них нужно, сколько они могут произвести стали. А в самом конце поднимают начальника отдела сбыта с вопросом — сколько он сможет продать произведенной продукции. Следующую «загрузку» уже делали по-другому. Все начиналось с того самого отдела сбыта. Что сейчас на рынке пользуется спросом? Вот это и выпускаем в нужной номенклатуре и объемах. А некоторые до сих пор по-другому работают. Все ведь от рынка зависит. Поэтому от старого бесполезного нужно избавляться обязательно. Это будет болезненно. Но это нужно пережить. И будет легче.
- Вернемся к конкретным предприятиям, которые планируется закрыть…
– Мы уже говорили о Салаирском горнорудном производстве компании «Кузбассразрезуголь». Производство закрывается 1 июля просто потому, что там больше нет богатых запасов медного концентрата. А чтобы докопаться до новых залежей меди, придется снести с лица земли много лесов, нарушить речки и еще захватить несколько деревень. При этом собственник – Уральская горно-металлургическая компания — должен выполнить все необходимые требования, начиная от технологических, заканчивая экологическими.
Это будет болезненно, считает замгубернатора Сергей Кузнецов, но это лекарство нужно принять.
Особый вопрос – люди. Губернатор взял этот вопрос на личный контроль и еженедельно заслушивает наш доклад о ситуации на этом предприятии. Мы уже предложили другие рабочие места на предприятиях «Кузбассразрезугля», организуем швейное производство. Много было разговоров о том, что же будут делать работники. Так вот, из тысячи работавших здесь только около ста уволились из-за того, что не согласились на подход, предложенный бизнесом и властью. Они просто оказались не готовы к переменам. Как сейчас перед глазами парень тридцати лет, который постоянно повторял только то, что он хочет работать на бурильном станке. А что бурить будешь, спрашиваю, когда все закроется? Теперь он работает на другом предприятии. Да, приходится ездить дальше, но получает он на 50% больше, чем на прежнем месте работы.
Страшно то, что, возможно, нам придется пройти через это вместе с коллективами и других предприятий, где выпускаемая продукция не имеет признаков конкурентоспособности из-за старого оборудования и неактуальных технологических процессов. Люди не готовы к переменам, часто они считают, что именно их предприятий не касаются общемировые процессы. Это серьезная проблема, решать которую нужно бизнесу и власти совместно.
- Сергей Николаевич, а в чем сегодня состоит роль власти в этих процессах?
– Мы объективно понимаем, что процессы ликвидации устаревших производств не остановить. Но мы контролируем социальный аспект и стараемся смягчить острые моменты. С собственниками мы договариваемся о том, чтобы по максимуму сохранить рабочие места. О том, чтобы люди не лишились заработка, а отрасль не потеряла хороших специалистов. И я вам скажу на примере Салаира. Сегодня все самые лучшие специалисты уже устроены на другие производства.
- Почему сегодня в отличие от кризиса 2008-2009 годов широко не задействованы механизмы поддержки людей, готовых при увольнении открыть свое дело?
– Замечу, что все программы Кемеровской области и федерального центра в этом направлении работают. Их достаточно, чтобы открыть свое дело. Действует и отдельная губернаторская программа поддержки предпринимательства. Но вы правы, мы не применяем схемы, подобные той, что была запущена при увольнении людей со «Сталь-НК» (желающим открыть свое дело выдавали гранты). Тогда это была беспрецедентная, но оправданная мера. Приходится констатировать, что менее 2% людей, получивших поддержку, зацепились в частном бизнесе. Поэтому сегодня ни мы, ни собственники не рискуем раздавать деньги в качестве отступных, а создаем альтернативу и встраиваем людей на новые рабочие места.
- А если говорить о малом и среднем бизнесе, который вы тоже курируете, как бы вы охарактеризовали его сегодняшнее состояние?
– В отличие от 90-х годов сегодня бизнес достиг совершенно иного уровня. Многие жалуются, что крупный бизнес не дает работать малому, поглощая весь рынок. Но надо признать, что мелкий предприниматель уже не справится ни с объемами, ни с качеством заказов крупного бизнеса. Потому что те работают напрямую и не доверяют перепродавцам и мелким, подверженным риску предприятиям. Чем тогда заняться малому бизнесу? Сферой услуг в самом широком понимании. Это IT и высокие технологии, ресторанный бизнес, химчистки, такси, грузоперевозки, переработка отходов и т. д. Это поднос патронов крупному бизнесу. Привезти, увезти, подмести, убрать, переработать отходы, подлечить, постирать спецодежду, накормить. Вот задачи для мелкого бизнеса. И все к этому идет. Пусть медленно, с трудностями, как, например, переработка отходов, но все движется в нужном направлении. Этому есть несколько объяснений. Но я бы выделил основные моменты. С одной стороны, нужно просто побольше времени и стабильности. С другой,– совершенствования законодательства, прежде всего федерального. В частности, по отходам. Нужны более жесткие требования к предприятиям, образующим отходы. Такие, чтобы им было невыгодно десятилетиями хранить их.
- И под конец вопрос, который регулярно становится самым важным для большинства кузбассовцев. Цены на бензин. Какими они будут этим летом?
– Этим летом я не ожидаю резких перемен, если только Минфин не примет решения о повышении акцизов. Мы вышли на тот уровень, который необходимо удерживать. Мы договорились с компанией «Газпромнефть» об этом. Мы понимаем, что корень всех проблем – величина акцизов. Сейчас в правительстве рассматривается вариант двухставочного акциза. Нефть повысилась в цене на мировом рынке– ставка акциза уменьшается, понизилась – ставка акциза возвращается в номинал. Пока ничего законодательно не решено. Поэтому нам остается делать все возможное, чтобы ограждать кузбассовцев от высоких цен на бензин. И пока, судя по стоимости топлива в соседних регионах, нам это удается.
