Владимир Васев, переехавший в автоград из Нижнего Тагила с родителями – строителями завода «КАМАЗ», открыл свой первый бизнес в 1988 году – кооператив по продаже радиодеталей. Через несколько лет вместе с братом открыл производство по переработке электронного лома и списанной электротехники, годовой оборот которого в лучшие времена доходил до 2 т серебра, 20 кг золота и 100 кг палладия.
Сегодня же компания Васева готовится подписать контракт с такими «монстрами», как «Ростелеком» и МТС, на переработку выводимых из эксплуатации по всей стране телефонных станций. О сложностях бизнеса в сфере переработки отходов, трудных взаимоотношениях с мэрией Челнов, привлечении на работу зэков, борьбе с безработицей в автограде во время кризиса и многом другом Владимир Васев рассказал в интервью газете «БИЗНЕС Online».
Владимир Васев: "Во всем мире переработка вторсырья - это убыточное и дотируемое государством мероприятие. Либо переработку должно оплачивать государство, либо тот, кто и производит этот мусор"
«НАЧАЛОСЬ ВСЕ С ТОГО, ЧТО Я В 18 ЛЕТ, В СВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, ПОШЕЛ И ЗАРЕГИСТРИРОВАЛ КООПЕРАТИВ»
- Владимир Николаевич, вы занимаетесь довольно нераспространенными видами бизнеса - извлечением драгоценных металлов из электронного лома и переработкой крупногабаритного мусора. Расскажите, пожалуйста, об этих бизнесах, как к ним пришли и почему, собственно говоря, именно переработка мусора и извлечение драгметаллов из вторсырья, а не что-то иное?
- Началось все с того, что я в 18 лет, в свой день рождения, пошел и зарегистрировал кооператив. Тогда как раз начиналась кооперация, и я, со школы увлекавшийся радиотехникой, занялся тем, в чем разбирался, - электроникой. Мы начинали с продажи радиоэлектронных компонентов, с мелкого производства всяческих электронных штучек. Но это все было не особо серьезно.
Поскольку в то время многие радиодетали содержали драгметаллы, и содержание их было значительно выше, чем в тех, что производятся сегодня, мы подписали очень интересный договор с одним предприятием на Урале, которое перерабатывало бывшие в употреблении электронные компоненты и некондицию, извлекая из них драгметаллы. Туда электроника свозилась на переработку со всех предприятий Советского Союза, которые были заняты производством радиокомпонентов. Это был единственный в СССР завод, который перерабатывал электронный лом с низким содержанием драгметаллов. А наш договор с ними предполагал выбраковку пригодных к вторичному использованию радиодеталей и позволял нам по достаточно низким ценам покупать у них радиокомпоненты, которые мы после проверки их работоспособности, пускали в продажу - в магазины, на радиорынки, на предприятия.
- То есть вы из забракованных на заводах-производителях партий деталей выделяли небракованные детали и продавали?
- Да. Практически все предприятия бывшего СССР были направлены на производство крупной промышленной продукции, а сектор бытового потребления был ограничен. В процессе горбачевской «перестройки» предприятиям предписывалось производить товары народного потребления в каком-то объеме. Тот же КАМАЗ выпускал какие-то там тележки для перевозки сумок, еще что-то. И каждому крупному предприятию спускали план по производству ТНП. Предприятие, с которым мы заключили договор, сделало у себя участок разбраковки, где из поступавших, как я уже сказал со всех концов страны, ломов выбиралось то, что можно пустить во вторичное использование, и это продавали как ТНП. Мой кооператив, заключив с ними договор, получал остродефицитные в то время радиокомпоненты. У нас была аппаратура для разбраковки, благодаря которой мы после проверки работоспособности деталей пускали их в продажу.
У радиозавода, который выпускает те или иные радиокомпоненты, есть определенные стандарты по качеству. Допустим, если после выборочной проверки из партии в 1 тысячу микросхем одна микросхема оказывалась бракованной, то партия отправлялась к заказчику, а если, например, было выявлено три бракованных микросхемы, то вся партия браковалась и отправлялась на утилизацию. Никто поштучно проверять каждую микросхему не будет. Заводу проще и дешевле всю партию забраковать и утилизировать. А мы всю эту забракованную партию вручную прогоняли через приборы, отбраковывали негодные детали и затем все остальное пускали в продажу. Кроме этого, к деталям, которые выпускались для военных целей, предъявлялись очень жесткие требования, и некоторые параметры, по которым радиодетали не проходили военную приемку, для бытовых целей были более чем пригодны, эти параметры не были критичными для бытового использования. Поэтому они пользовались очень большим спросом.
Вот, собственно, с этого мы и начинали. Но а поскольку у завода, с которым у нас был заключен договор, специализацией было извлечение драгметаллов и даже при расчете стоимости деталей в расчет бралось, прежде всего, содержание драгметаллов в них, то с этой тематикой мне пришлось глубоко познакомиться, вникнуть, что, как, зачем, почему. Впоследствии мы получили лицензию на работу с драгметаллами и начали поставлять на переработку радиоэлектронные ломы и отходы электроники, которые образовывались в нашем регионе.
- Что это за завод?
- Завод входит в структуру Уральской горно-металлургической компании. Опять же, связи с теми, кто поставляет эти ломы, у нас были, поскольку в процессе эксплуатации своего электронного оборудования сначала они у нас покупали радиокомпоненты на ремонт оборудования, а когда их оборудование свой срок отживало, они его списывали и нам же его и продавали уже как отходы драгметаллов. Так мы начали работать с драгметаллами.
А до этого мы занимались производством новогодней электроники - делали всевозможные гирлянды, аппаратуру для переключения этих гирлянд на центральных новогодних елках. В Набережных Челнах главная елка до сих пор оснащена нашим оборудованием. Работали мы по всей России. Если брать географию поставок нашей аппаратуры, то на юге крайняя точка - это Пятигорск, на севере - Новый Уренгой, на востоке - это Екатеринбург, а на западе - Выборг.
«ЗА ВСЕ ВРЕМЯ ЕГО РАБОТЫ У НАС НА СВАЛКУ НЕ УШЛА НИ ОДНА МАШИНА С МУСОРОМ»
- Но сейчас, насколько я понимаю, вы уже не занимаетесь этим направлением бизнеса?
- Да, в последние года четыре мы только поддерживаем связи со своими крупными заказчиками, помогаем им поддерживать аппаратуру в рабочем состоянии, оказываем консультации. Если нужно, то что-то для них и делаем для улучшения работы оборудования. Но работаем только со старыми клиентами и только для того, чтобы поддержать свой имидж, чтобы то, что мы поставили в свое время, работало. А новые заказы уже не берем.
- А как пришли, собственно, к переработке крупногабаритного мусора?
- Мы перерабатывали промышленное оборудование, получали сырье для дальнейшего выделения из него драгметаталлов, а затем отправляли на Урал. В процессе этой работы образовывалось большое количество черных и цветных металлов, которые мы также сдаем на переработку, но оставалось и очень много мусора, который не относится ни к черным, ни к цветным, ни к драгоценным металлам. И просто появилось желание не выбрасывать все это на свалку, а найти ему применение. Я очень много в свое время поездил по Европе. В Финляндии был практически на всех мусороперерабатывающих заводах, изучил их опыт, и они мне подсказали, как этот вопрос можно решить.
Начали закупать оборудование - одно, другое, третье в разных странах и в итоге собрали комплекс, который позволяет перерабатывать 100 процентов отходов, не выбрасывая на свалку вообще ничего. За все время его работы у нас на свалку не ушла ни одна машина с мусором.
- То есть вы перерабатываете абсолютно все отходы? И стекло, и металлы, и полимеры, и дерево?
- Да, стекло отсортировывается, упаковывается и сдается как стеклобой. Это прибыли, конечно, не приносит - отсортировать, погрузить, отвезти компаниям, специализирующимся на стекле, это зачастую обходится даже дороже, чем стекло стоит при приеме на стекольных заводах. Все полимеры, кроме хлорсодержащих, при смешивании с деревом можно сжигать. Мы поставили у себя специальную печь, не пожалели денег. Даже если мы будем ее топить резиной, у нас из трубы будет идти белый дым без запаха, у нас не будет черного дыма вообще. Правильные режимы горения, правильные режимы фильтрации, в этом случае вредные выбросы в атмосферу отсутствуют. Эта технология достаточно хорошо отработана, мы позаимствовали ее у финнов. Даже если взять всю Европу в целом, то финны к экологии относятся аккуратнее всех. Я бы сказал, что это самая экологичная страна, и у них все это отлажено. Поэтому мы взяли их опыт борьбы мусором и внедрили у себя. У финнов практически все электростанции работают на деревоотходах. Все неперерабатываемые отходы пластмассы смешиваются с деревоотходами и сжигаются на электростанциях. Стоит отметить, что у них абсолютно вся пластмасса, которая не идет на вторпереработку, используется как топливо для электростанций.
В тонне кинескопов содержится примерно 50 граммов серебра. Мы отправляем их на аффинажный завод, где он и перестает быть опасным отходом
«СЕЙЧАС У НАС В ГОРОДЕ, ВЫ ЭТО ХОРОШО ЗНАЕТЕ, СУЩЕСТВУЕТ ОЧЕНЬ БОЛЬШАЯ ПРОБЛЕМА С ТЕХПРИСОЕДИНЕНИЕМ К ГАЗУ…»
- Вы производите топливные пеллеты? Это ваш основной продукт?
- Нет, пеллеты мы пока не производим. Если смешивать пластмассу с опилками, пеллеты из этого уже не получаются. То, что делаем мы, это топливо для промышленного отопления или для электростанций. Наше топливо представляет собой смесь опилок с пластмассой, и прямо в таком виде - в виде щепы - и используется, не прессуется. Для производства топливных пеллет идет чистая древесина без дополнительных примесей. Дополнительные какие-то запахи и примеси в пеллетах не допускаются. Даже мебельные отходы ДСП на пеллеты пускать нельзя. И пеллеты, как правило, идут на бытовое использование. В Европе, а сейчас уже и в России, это стало появляться.
- Кто в таком случае ваши основные заказчики?
- Частично мы используем свое сырье на собственные нужды, излишки отправляем в Финляндию. Но логистика сегодня не окупается. Это топливо стоит достаточно дешево и имеет низкую плотность. В 60-тонный вагон 60 тонн опилок не погрузишь. Перевозка дорогая, прибыль на этом сегодня не получишь. Работаем практически в ноль. Но главное здесь, я считаю, в том, что весь наш техпроцесс полностью закольцован, и то, что мы позиционируем, что у нас на свалку не уходит ничего, соответствует действительности. Мы это можем продать, пусть в ноль, но это все равно продается, и на наши и так уже переполненные свалки, дополнительный мусор не выбрасывается.
- Другими словами, заказчиков на вашу продукцию у нас в стране еще нет?
- Мы поставили у себя для пробы эту печь и показали ее всем, кому только можно, всем она нравится, люди интересуются. Есть вероятность, что аналогичные печи летом уже начнут ставить, а в следующую зиму они уже будут работать.
- Я правильно понимаю, ваша печь - это котел для обогрева производственных помещений, который работает на деревоотходах?
- Да. Печь полностью автоматическая. Сама технология взята у немцев, изготовлена печь в России по лицензии, электроника японская. Топливо засыпается в бункер, подача топлива в печь осуществляется трехметровым шнеком автоматически. Нашей печи на 150 кВт более чем достаточно для обогрева 500 квадратных метров производственных площадей при пятиметровой высоте потолков, плохо утепленной крыше и часто открываемых больших въездных ворот. Мы этой печкой при минус 24 градусах на улице легко поддерживаем комфортную температуру плюс 18 в помещении. Двух кубометров щепы ей хватает на сутки работы. Сутки к печке можно не подходить, она работает сама в автоматическом режиме.
- А какова экономика, применение вашего топлива вообще экономически целесообразно? У нас же есть газ…
- Тонна нашей щепы дает 3,5 МВт тепла, солярка дает 10 мВт тепла. По теплоотдаче, три тонны щепы равноценны тонне солярки. Газ у нас действительно пока дешевый. Но если сравнивать с теплоотдачей газа, то цена получается один к одному. Поэтому там, где есть доступ к газовой магистрали, может быть и нет смысла в наших печах. Но сейчас у нас в городе, вы это хорошо знаете, существует очень большая проблема с техприсоединением к газу. И если предприятие уже отстроено, а газ туда не подведен или нет возможности его подвести, или подвести его стоит огромных денег, то наш вариант будет экономически более выгодным.
Предполагаемая цена на наше топливо - тысяча рублей за тонну, по рублю за килограмм. Это нормальная коммерческая цена для сухой щепы. Если пересчитывать на маслоотработку, которой сейчас многие автосервисы топят свои боксы, и в радиусе километра потом бывает нечем дышать, то после сгорания нашего топлива запахов нет вообще. Соотношение один к двум - две тонны щепы равноценны по теплоотдаче одной тонне маслоотработки. Цена маслоотработки в зимний период доходит до 6 - 8 рублей, если сильно холодно, и 4 - 5 рублей за килограмм, если относительно тепло. Плюс надо учитывать ее негативное экологическое воздействие. Если бы экологическая полиция этим вопросом активнее занималась, то этих печек уже давно бы нигде не было. Периодически их штрафуют, у них с этим постоянно возникают проблемы и на штрафах они теряют даже больше, чем на приобретении маслоотработки.
А наша технология отопления полностью экологически безопасна, рентабельна, чиста и красива. Причем у нас стоит самая маленькая печь из модельного ряда, а большая печь может выдавать и 1,5 МВт и сжигает она топлива ровно тонну в час, но это дает примерно 4 Гкал тепла.
- Но тонна в час - это 24 тысячи рублей в сутки. Это же очень много!
- Такая печь сможет отапливать тепличный комплекс площадью в три-четыре гектара.
«ЧЕМ БОЛЬШЕ СВОИХ ПЛАНОВ ПУБЛИЧНО ОБОЗНАЧАЕШЬ, ТЕМ БОЛЬШЕ ПРОБЛЕМ В ИТОГЕ ПОЛУЧАЕШЬ»
- Кого вы видите первыми заказчиками этой технологии? Кто может заинтересоваться ею?
- А я не буду ее продвигать, я не буду никого уговаривать. Я просто поставлю печь, поставлю теплицы. А вот если кто-то захочет ее использовать, он, конечно, сможет это сделать.
- То есть в ваших планах не продвижение этой технологии отопления, а развитие собственного тепличного хозяйства?
- Да.
- Тогда расскажите поподробнее, пожалуйста, об этом?
- Вот когда все заработает, тогда и расскажу. Думаю, осенью уже можно будет вернуться к этому разговору. В наших российских условиях есть много нюансов. Бывает, что проекты начинают буксовать, возникают проблемы и сложности, поэтому, когда заработает, обещаю, покажу. Мне мой опыт подсказывает, что чем больше своих планов публично обозначаешь, тем больше проблем в итоге получаешь (улыбается).
«КОГДА БОЛЬШИНСТВО ПРЕДПРИЯТИЙ АКТИВНО СОКРАЩАЛИ ПЕРСОНАЛ, МЫ СОЗДАЛИ ТЫСЯЧУ РАБОЧИХ МЕСТ»
- У вас семейный бизнес, и вы с вашим братом владеете компанией на паритетных началах. Кто за что в компании отвечает?
- Брат полностью управляет компанией.
- А ваши функции в чем заключаются?
- Я больше занимаюсь вопросами стратегического развития и политической составляющей. Я подразумеваю под этим, прежде всего, крупные контракты, серьезные переговоры, дальнейшее продвижение.
- С какими трудностями вы столкнулись, начиная бизнес?
- С драгметаллами я даже не скажу, что у нас были какие-то большие трудности. Там больших сложностей-то и не было. Работа, работа и еще раз работа. А вот что касается переработки мусора, то тут проблема в том, что это никому вообще не надо. Всех интересуют только деньги, которые выделены на экологию и как их правильно «распилить». А чтобы что-то сделать нормально и так, как должно быть и к чему нужно стремиться, в этом заинтересованы буквально несколько человек на всю республику.
- Прошлый год вы успешно закончили?
- В 2012 год мы заходили в очень плохом финансовом положении.
- С чем это было связано?
- С последствиями кризиса и с тем, что и в 2009-м и в 2010-м году мы активно занимались работой по сокращению безработицы в городе. И я не побоюсь сказать: то, что у нас в городе рост безработицы в кризис быстро прекратился, есть во многом и наша заслуга. Хотя, конечно, не всем это нравилось, но, по крайней мере, мы в то время с безработицей совместно с руководством города справились.
- Вы сейчас говорите про общественные работы?
- Да, в тот момент, когда большинство предприятий активно сокращали персонал, мы создали тысячу рабочих мест.
- Тысячу?
- Реально эти рабочие места не были заняты полностью. Наивно рассчитывать, что желание работать может появиться у маргинальных элементов. Дело в том, что часть людей, стоящих на учете в центре занятости, это не те люди, которые ищут работу, это те, кто не хочет работать, а хочет просто получать что-то из бюджета. Это не секрет. На тот момент, когда безработица был высокая, этот процент был выше, сейчас он несколько ниже. На мой взгляд, половина из тех, кто состоит сегодня на учете в центре занятости, не будет работать нигде и никогда ни за какие деньги принципиально.
- А какая здесь связь? Вы сказали, что вошли в 2012-й год не в лучшем финансовом положении. Как на ваше финансовое положение повлияла ваша борьба с безработицей?
- Мы в то время создали очень большую численность, делали очень много работы, нам надо было задействовать большое количество людей, обеспечить их работой, и тогда в первую очередь мы смотрели не на рентабельность нашего производства, а на то, чтобы создать рабочие места. И наша работа, несмотря на поддержку государства, была частично убыточной. Потом ситуация изменилась, было много нюансов, в результате в 2012 год мы зашли с отрицательным балансом, с огромными долгами и перед поставщиками, и по налогам, и, можно так сказать, были в предбанкротном состоянии.
- Это было связано с высокой закредитованностью?
- Нет, это было связано с борьбой с безработицей. Нас попросили занять людей, что мы и сделали, но эта работа по факту оказалась убыточной.
- Люди свои функциональные обязанности выполняют, государство им какие-то деньги за общественные работы выплачивает, у вас какие убытки могут быть?
- Мы же людям тоже платили деньги. И чтобы обеспечить работой такое количество людей, нужны достаточно серьезные средства. Представьте, у тебя работает 500 человек с зарплатой в 10 тысяч рублей, пять из которых платит государство, а другую половину должен заплатить ты. И хорошо, если этот работник тебе хотя бы на три тысячи наработает.
- А зачем тогда вы взяли на себя такую нагрузку?
- В городе же еще и жить надо. Безработица в Челнах перевалила тогда за 17 тысяч, и ее рост каждую неделю шел на 500 человек. А остановился он и пошел на спад только после того, как мы взяли на себя эту нагрузку. Если бы мы эту программу не запустили, я совершенно ответственно заявляю, безработица могла бы дорасти и до 20 и 25 тысяч человек. И как потом я бы ходил по улицам города спокойно? И как бы мое предприятие могло бы функционировать, когда люди, не имеющие работы, слонялись бы по улицам города, какая обстановка в городе была бы? И элементарно, сколько бы денег в этом случае на охрану предприятия, если в городе происходят массовые волнения, мне пришлось бы тратить?
Мы поставили у себя специальную печь, не пожалели денег. Даже если мы будем ее топить резиной, у нас из трубы будет идти белый дым без запаха
«Я ДЕНЕГ НЕ ПОЖАЛЕЛ, НО, К СОЖАЛЕНИЮ, ВЗАИМОПОНИМАНИЯ С МЕСТНОЙ ВЛАСТЬЮ, МЫ ТАК И НЕ ДОСТИГЛИ»
- Сколько вы инвестировали в свои производства?
- В переработку мусора с 2007 года мы вложили порядка 20 миллионов рублей. А что касается извлечения драгметаллов, то эта система выстраивалась годами, с нуля и ежегодная прибыль просто вливалась в развитие предприятия и его расширение. Там вложено около 15 миллионов.
- Я насчитал в Челнах больше 30 предприятий, занятых переработкой вторресурсов. Вообще конкуренция высока в вашей отрасли?
- С большинством предприятий, занятых вторпереработкой, мы сотрудничаем и работаем, можно сказать, вместе. Если мы заключаем где-то хороший договор на переработку той же самой оргтехники, мы попутно привозим и договор наших коллег. Если мы перерабатываем оргтехнику и делаем это хорошо, то зачем мы будем заниматься параллельно еще и переработкой ртутных ламп, с которыми мы никогда не работали? Это чужая часть рынка, где есть специалисты, которые этим плотно занимаются и умеют это делать. И точно также их поставщики, которые сдают им ртутные лампочки, если хотят сдать оргтехнику, они звонят нам и говорят, что там-то есть списанная оргтехника, заключите договор. В принципе, работа так и строится.
- Успех или неуспех компании, которая работает в отрасли переработки мусора, во многом связан с тем, удается ли наладить взаимопонимание с муниципалитетом. Вам удается?
- Скорее нет, чем да.
- Как это? Было же постановление руководителя исполкома Челнов, чтобы крупногабаритный мусор управляющие компании свозили в одно место, а не отправляли на свалку?
- На это постановление я два года убил. А перед этим за лето свалка три раза горела. Поверьте, это не я поджигал (смеется). Свалка горела, потому что там большой бардак. И горел там как раз КГМ. Просто исполкому через два года больше ничего не оставалось, как выпустить это постановление.
- То есть сейчас весь КГМ все-таки свозят к вам?
- В принципе, да.
- Вы этот мусор покупаете или он вам бесплатно достается?
- Нам его привозят и за переработку платят.
- То есть у УК никакой мотивации мусор привозить именно к вам и нет. Им выгодней его свалить где-нибудь по дороге?
- Куда бы они его ни везли, они все равно деньги платят. Просто раньше они их платили «Челныкоммунхозу» за то, что этот мусор они закопают на свалке. Тариф сохранился. Мы закупили оборудование, отладили полный цикл, я денег не пожалел, но, к сожалению, взаимопонимания с местной властью, мы так и не достигли. Взять то же самое кронирование деревьев. Деревья обрезают те же управляющие компании, гнилые деревья убирают, чтобы они кого-нибудь не раздавили. Но все это до сих пор свозится на свалку, а не к нам. Поначалу поработали чуть-чуть и потом все это остановилось.
Основной приход электронного лома приходится на декабрь месяц. Это завал работы
«ОБЪЕМ ПО КРОНИРОВАНИЮ В ГОРОДЕ ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ»
- Вы сейчас говорите о кронировании деревьев?
- Есть у нас такая передвижная автоматизированная «дровоколка», которая может наколоть за час из бревен 10 - 15 кубометров дров, а если нужно и измельчить их в щепу.
- То есть вы можете услуги по колке дров еще оказывать?
- Пожалуйста, если это кому-то надо. С помощью этой установки огромная гора веток, на перевозку которой до нашего участка хранения понадобилось бы несколько десятков автомобилей, превращается за один день в 10 бигбегов. Эти ветки проходят дробление на месте их пиления и сразу же засыпаются в мешки. То есть эта установка нам позволяет экономить значительные средства на логистике. Сейчас эта установка работает в 25-й школе. Тот объем, который там получился - спиленные на территории школы ветки, для перевозки которых нужно было бы 30 полуприцепов, сейчас, после дробления, влезают в одну фуру. И что очень важно, поедут они не на свалку, а будут использованы как топливо. Вот это все было сделано, но взаимопонимания с муниципалитетом мы не нашли. Так до сих пор эти тополя и пушат.
- Возможно, если бы вы предложили вместо каждого срубленного тополя посадить липу или елку, то взаимопонимание, думаю, появилось бы?
- Секундочку, никто не предлагал ничего спиливать. Там где мы занимались, мы просто кронировали деревья. ЖЭКи и тот же «Горзеленхоз» пилят деревья на высоте два метра - там, где достают дворники. Мы же кронируем на высоте 4,5 метра, и из тех деревьев, что прошли через наши руки, ни одно не засохло, и со ствола кора не облезла. К примеру, во дворе дома 11/14 требовалось больше 30 40-сантиметровых деревьев кронировать. За эту работу никто не брался, потому что деревья росли возле подъездов, и все кругом было уставлено машинами. Мы это сделали, и ни одно дерево не засохло. Они все очень красивые, очень аккуратные, вы можете съездить, посмотреть, как мы работаем.
- Кронированием вы занимаетесь, чтобы получить сырье?
- Да, объем по кронированию в городе очень большой, и это надо кому-то делать, мы этот процесс запустили, закупили оборудование, рассчитывали, что вложив деньги, получим от города какой-то подряд и приведем все в порядок. Но этого, к сожалению, не случилось.
- Но управляющие компании все равно же занимаются этой работой, к вам все равно должно поступать это сырье?
- После выхода постановления да, им свозить его больше некуда. Это тоже считается крупногабаритным мусором, поэтому он и вывозится к нам. Но это, опять же, только переработка. То, что мы научились очень хорошо и красиво эти деревья резать, а не абы как, власти города почему-то не заинтересовало.
«ЕСЛИ НЕ БУДЕШЬ УСПЕВАТЬ ПЕРЕРАБАТЫВАТЬ, ЛЮБАЯ ТЕРРИТОРИЯ В ТЕЧЕНИЕ НЕДЕЛИ ПРЕВРАТИТСЯ В ГИПЕРСВАЛКУ»
- Сколько людей занято на вашем производстве?
- На сегодняшний день - 20 человек.
- А объемы вашей переработки можете назвать?
- Сегодня объемы небольшие. Мы перерабатываем порядка 10 тонн отходов в сутки. Сейчас у нас идет процесс оборудования новой площадки, и когда придет основное оборудование - большие дробилки и другие механизмы, мы сможем перерабатывать уже около 100 тонн отходов в сутки. Это будет уже осенью.
- Но для этого тоже нужно в первую очередь наладить каналы поставки сырья?
- Я думаю, с этим проблем не будет. При таких объемах ни в коем случае нельзя допускать, чтобы каналы поставки шли впереди переработки. Потому что если ты эти 100 тонн в сутки не будешь успевать перерабатывать, то любая территория в течение недели превратится в гиперсвалку. Стоит чуть-чуть не успеть, и гора вырастет до небес, а этого ни в коем случае допускать нельзя.
- А сейчас у вас какая площадь?
- Сейчас площадь небольшая, все перерабатывается с колес, а когда будет площадка временного хранения, то я планирую использовать для этих целей три гектара земли. Хочу подчеркнуть, что это не три гектара свалки, и не три гектара гор, а именно площадка временного хранения, которую можно рассматривать как склад сырья, где ничего больше недели не будет задерживаться.
- Вы эту землю будете арендовать?
- Нет, она в собственности.
«ЗА НЕКОТОРЫЕ КАТЕГОРИИ ОПАСНЫХ ОТХОДОВ ПЛАТЯТ ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ»
- Сколько сегодня ваш бизнес может стоить?
- Оценить это сложно, потому что основные активы - это хорошие проверенные отношения с партнерами - поставщиками и потребителями, которые меня знают, которые мне верят. За счет этого в первую очередь все и работает. Все остальное - мелочи.
- Какие отходы сегодня предпринимателю выгоднее всего перерабатывать?
- В принципе можно зарабатывать на всем, но сверхприбылей сегодня, по большому счету, не дает уже ничего. Кто-то работает на стеклобое - доходная вилка для предпринимателя составляет реально копейки с килограмма, но за счет того, что у них идут вагонные поставки, эти копейки умножаются на объем, что-то в итоге получается. То же самое с макулатурой. Килограмм стоит недорого, но объемы позволяют делать бизнес рентабельным.
- Вы сейчас говорите про сортировку, а меня интересует, что сегодня выгодно именно перерабатывать?
- Все можно перерабатывать и все можно довести до рентабельности. Но везде нужен комплексный подход к делу. Мы получает КГМ, основная масса его - это потенциальное топливо. Его нужно куда-то реализовывать, если его далеко везти, рентабельность падает, смысл исчезает. Значит надо его реализовывать здесь. Поскольку здесь спроса на это топливо сейчас нет, значит надо это топливо самому сжигать и решать, куда деть это тепло. Нельзя реализовать это топливо, надо продавать тепло. Я все это говорю к тому, что если все вопросы решать в комплексе, то всегда можно выстроить очень рентабельную и интересную цепочку.
- Вы, насколько мне известно, в числе других 32 челнинских предприятий, используете труд людей, которым общественные работы как вид наказания вынесены судами. Это вообще сильно помогает в ведении бизнеса? С чем это связано и о чем это может говорить – обычные люди к вам на работу не идут?
- Мы пытались работать в этом направлении как раз в то время, когда у нас были подряды на кронирование деревьев - это неквалифицированный труд. Да, мы взаимодействовали, получили разрешение, подписали соглашение со службой исполнения наказания. Подспорьем это назвать трудно, прибыли, во всяком случае, это никакой не дает. Это больше благотворительность, потому что у ФСИНа нет никакого плана - суды эти приговоры тоже по плану не выносят, и ситуация постоянно меняется, то 10 человек приходят в неделю, то месяц может быть ни одного. Причем у каждого из осужденных таким образом есть свои законные права - кто-то хочет свои часы отработать ежедневно и быстро, а кто-то готов приходить к нам помимо основной работы два раза в неделю по четыре часа. Это очень неудобная схема для постоянной работы.
- То есть вы эту схему работы сейчас не используете?
- Пока мы ее не используем, но мы находимся в этом перечне предприятий, в случае необходимости мы к ней можем вернуться.
- Среди компаний, занятых переработкой мусора, идет серьезная борьба за этот самый мусор. Чем вы это можете объяснить - тем, что мусора, который может идти в переработку, на всех участников рынка не хватает или есть какие-то другие скрытые причины?
- Борьба за мусор, по большому счету, идет по той причине, что за сданный мусор сдатчики платят деньги, а за некоторые категории опасных отходов платят очень большие деньги. А в наших реалиях сегодня существует возможность не перерабатывать эти опасные отходы, а закапывать их также, как и отходы пятой категории. Только по этой причине за мусор и идет такая активная борьба.
- Такая ситуация только в Татарстане или в целом по стране?
- Я не владею информацией, как обстоят дела в России, я знаю, как обстоят эти дела в Татарстане.
А электронные платы мы дробим на своем заводе. На выходе получаем руду - идеальное сырье для переработки на аффинажных заводах
«ВО ВСЕМ МИРЕ ПЕРЕРАБОТКА ВТОРСЫРЬЯ - ЭТО УБЫТОЧНОЕ И ДОТИРУЕМОЕ ГОСУДАРСТВОМ МЕРОПРИЯТИЕ»
- Какие проблемы в своей отрасли вы считаете сегодня самыми главными, что мешает сегодня успешному развитию производств, подобных вашему?
- Если бы вышел закон, постановление правительства, которое бы запрещало кому бы то ни было захоранивать пригодные для переработки отходы. Это было бы большим подспорьем нам, переработчикам. Я считаю, что хоронить нужно только то, что нельзя переработать. А если есть переработчик, неважно сколько - один, два, десять - должна быть конкуренция, но если этот мусор он может перерабатывать, то должен быть запрет на захоронение. Это одно дало бы мощный толчок нашей индустрии.
- Как вы считаете, без стимуляции со стороны государства у нас уровень переработки второтходов когда-нибудь поднимется?
- Во всем мире переработка вторсырья - это убыточное и дотируемое государством мероприятие. Либо переработку должно оплачивать государство, либо тот, кто и производит этот мусор. После вступления в ВТО у нас приняли закон об утилизационном сборе на автомобили. В Европе аналогичный закон распространяется не только на машины, но на любую технику, завозимую в страну. Если японский телевизор завозится в ту же Финляндию, то экспортер сразу платит с каждого телевизора определенную сумму в определенный фонд за его будущую утилизацию. Когда этот телевизор через пять или 20 лет будет выбрасываться, в фонде уже есть средства для его утилизации. Это касается абсолютно любой техники.
- Какие отходы таят в себе большую опасность - промышленные или бытовые? И что нужно предпринять, чтобы снизить их неблагоприятное влияние на экологию?
- Конечно, промышленные. Хотя и с бытовыми отходами проблем сейчас не меньше. Взять те же энергосберегающие лампы. Многие из них ведь попадают в мусоропровод, и отделить вытекшую из разбившейся лампы ртуть от других отходов физически невозможно. И все бытовые отходы пропитываются этой ртутью, и она испаряется. Поэтому все наши полигоны и свалки уже излучают и будут излучать ртуть в больших количествах. И чем дальше мы будем переходить на эти энергосберегающие лампы, тем с экологией у нас будет все сложнее и сложнее.
- А аккумуляторы - автомобильные, телефонные, компьютерные большую опасность представляют для экологии?
- С аккумуляторами от мелких бытовых приборов и телефонов проблемы еще остаются, но что касается автомобильных и компьютерных, то здесь нет никаких проблем. Там есть свинец, он имеет неплохую стоимость. Предприятия, которые еще пять-десять лет назад при приемке отработанного аккумулятора требовали, «ты иди, пробей в нем дырку, вылей в канализацию кислоту и тогда приноси», сейчас уже работают по-другому. Сейчас те, кто принимает АКБ, наоборот, требуют, чтобы их сдавали с кислотой, так как утилизация кислоты у них тоже отлажена. Сбор аккумуляторов - это решенная проблема. На этом рынке даже наблюдается достаточно высокая конкуренция. Я считаю, что этой проблемы, как таковой, не существует.
«ОСНОВНОЙ ПРИХОД ЭЛЕКТРОННОГО ЛОМА ПРИХОДИТСЯ НА ДЕКАБРЬ»
- У вас были какие-то неудачные проекты?
- Хватало.
- В каких сферах?
- Розничная торговля. Я понял, что это не мое.
- Какие тенденции сегодня вы наблюдаете в отрасли переработки вторсырья?
- Трудно сказать, очень много разговоров на правительственном уровне на эту тему, федеральные целевые программы разрабатываются, а результатов пока не видно. Пусть каждый сам домыслит... (улыбается)
- Новые направления в бизнесе не планируете открывать?
- Со старыми бы справиться.
- А сезонный фактор как-то сказывается на вашей работе?
- По большому счету нет. Объемы ощутимо в зависимости от времени года не меняются. Но если говорить о переработке электронного лома, то сезонный фактор очень заметен. Сдатчиками, как правило, являются предприятия, экологические отчеты сдаются поквартально, но основной приход электронного лома приходится на декабрь месяц. Это завал работы. Можно принять на работу 30 человек, которые годовой объем смогут переработать за месяц. Но в декабре они даже не будут успевать перерабатывать все, что поступает, а все остальное время они будут получать зарплату и сидеть без дела. А можно нанять пять человек и то, что привезли в декабре, они будут разбирать полгода, а за эти полгода лома наберется еще на полгода. В итоге получается ровная стабильная работа предприятия.
У финнов практически все электростанции работают на деревоотходах. Все неперерабатываемые отходы пластмассы смешиваются с деревоотходами и сжигаются на электростанциях
«В ТОННЕ КИНЕСКОПОВ СОДЕРЖИТСЯ ПРИМЕРНО 50 ГРАММОВ СЕРЕБРА»
- Давайте поговорим теперь про извлечение драгметаллов. Этот рынок по извлечению драгметаллов из вторсырья вообще большой сам по себе?
- Да, он достаточно большой.
- Расскажите, как вы перерабатываете лом.
- Допустим, к нам пришла партия компьютерных кинескопов. Все они разбираются, детали сортируются - получается пластмассовый корпус, который мы впоследствии дробим, немного проводов, электронная плата и, собственно, сам кинескоп, считающийся достаточно опасным отходом. В тонне кинескопов содержится примерно 50 граммов серебра. Мы отправляем их на аффинажный завод, где он и перестает быть опасным отходом. А электронные платы мы дробим на своем заводе. На выходе получаем руду - идеальное сырье для переработки на аффинажных заводах.
- То есть самостоятельно вы извлечением драгметаллов не занимаетесь, вы занимаетесь только подготовкой для дальнейшего извлечения драгметаллов, правильно?
- Да, в результате из электронного лома мы получаем пыль, которая потом делится на пустую породу и на породу с содержанием драгметаллов, фасуется в специальные мешки и отправляется на аффинажный завод. В результате мы получаем пустую породу - инертный материал пятой категории - попросту песок строительный и все, что содержит любой металл собирается отдельно. Из тонны электронного мусора, в котором вообще практически ничего нет, нам удавалось добывать до 200 килограммов меди, до 150 граммов золота и полкило серебра. Это повторюсь из бытового электронного мусора, не считая тех же материнских плат компьютеров, в которых содержание драгметаллов достаточно высоко.
- А концентрация благородных металлов измеряется у вас или на аффинажном заводе?
- Сначала у нас, потом на заводе.
- То есть для этого есть какие-то специальные тесты?
- Да.
- Вы получаете с аффинажных заводов деньги, не золото?
- Да, мы получаем оттуда деньги, золото нам ни к чему, это лишняя головная боль.
- Но в вашем случае, если бы вы получали золото, то было бы логично создать какую-то ювелирную мастерскую и увеличить таким образом свой передел.
- В настоящее время все мелкие ювелирные мастерские - это убыточный или неприбыльный бизнес, это неинтересно.
«РАНЬШЕ Я ПОКУПАЛ ОТХОДЫ, ПЕРЕРАБАТЫВАЛ И ПРОДАВАЛ ДОРОЖЕ. СЕГОДНЯ МНЕ ПРИВОЗЯТ И ДОПЛАЧИВАЮТ»
- Для того, чтобы такой завод успешно функционировал, главная задача, насколько я понимаю, это наладить поступление сырья, то есть лома. Он у вас налажен?
- Мы эти вопросы серьезно отрабатываем. На сегодня объемы, конечно же, недостаточны. Мы, условно говоря, полгода собираем лом, складируем его и за две недели весь этот объем перерабатываем. Но объемы с каждым днем растут. Если бы не промышленные отходы, те же самые телефонные станции, которые сейчас повсеместно выводят из эксплуатации, то это просто довесок. Сейчас решается вопрос о заключении контрактов с «монстрами» - это крупные сетевые компании, работающие по всей России. Если с ними договоры подпишем, то будет большой объем, который мы будем собирать фактически со всей страны. Это, конечно, будет интересно.
- Вы сейчас о каких компаниях говорите?
- "Ростелеком", МТС... Подробнее об этом я пока говорить не могу.
- В начале интервью вы сказали, что в советских деталях содержание драгметаллов было несравненно выше, чем в тех, что производятся сегодня.
- Да, это так.
- Не означает ли это, что ваша отрасль является умирающей?
- Нет, отрасль не умирающая. Просто советское оборудование, в котором содержание драгметаллов высоко, нужно покупать. А чтобы утилизировать оборудование с низким содержанием драгметаллов, нужно заплатить нам. Вот в чем разница, поэтому баланс поддерживается. Раньше я покупал отходы электроники с высоким содержанием драгметаллов, перерабатывал и продавал дороже. Сегодня мне привозят и еще доплачивают, рентабельность осталась прежней.
- Технологии извлечения драгметаллов везде одинаковы или есть какие-то ноу-хау?
- Смотря какое сырье. Везде разное содержание. Аффинажных заводов много. Завод, который извлекает драгметаллы из ломов с низким их содержанием - единственный на все СНГ. Он входит в состав уральской горно-металлургической компании, они используют уникальную технологию, которой и в мире нет. И у них процесс поставлен так, что весь мусор так или иначе участвует в технологическом процессе. Допустим, в тонне лома содержится 100 граммов серебра. То есть все остальное, это, по большому счету, мусор, но у них процесс устроен так, что эта тонна мусора идет не в минус, а в плюс. Если им не привезти эту тонну мусора, то им придется покупать полтонны чермета. У них технология так устроена, что этот мусор им необходим для технологического процесса. Они этот мусор принимают бесплатно и платят только за извлеченный драгметалл или медь, которая в этом мусоре содержится.
В результате из электронного лома мы получаем пыль, которая потом делится на пустую породу и на породу с содержанием драгметаллов, фасуется в специальные мешки и отправляется на аффинажный завод
- У вас конкуренты в округе есть?
- В Казани вроде что-то есть. Но я с ними ни разу не пересекался. Они нам никак не мешают.
- Сколько драгметаллов вы извлекаете в год?
- В хорошие времена, когда были хорошие объемы, годовой оборот доходил до двух тонн серебра, килограммов 20 золота и килограммов 100 палладия.
- Как вы вообще относитесь к драгметаллам, как к сырью или как к чему-то большему, глаза не горят при его виде?
- Нет, ни в коем случае. Это просто сырье, просто работа. Причем я как таковой драгметалл ведь и не вижу. Я вижу грязь.
- То есть слиток золота в руках не держали?
- Сказать, что не держал, я не могу, конечно. Держать держал, но я этим металлом не увлекаюсь. Мне он неинтересен. То, что отправляется на завод, это выглядит просто как мусор и грязь.
- У вас есть какие-то увлечения?
- В основном работа, времени ни на что больше не остается.
- А как вы можете охарактеризовать свой стиль руководства?
- Скорее, жесткий, наверное.
- Можете назвать свое самое большое достижение?
- Семья. У меня жена, растет сын, и если есть свободное время, то я с семьей.
- У вас есть мечта?
- Наверное, уже нет.
- Кто на вас оказал большое влияние с точки зрения формирования вас как личности?
- Родители. Я родился в Нижнем Тагиле, а в Набережных Челнах оказался, когда родители приехали строить КАМАЗ.
- Назовите, пожалуйста, три секрета достижения успеха в бизнесе.
Отношение к бизнесу на момент становления и развития бизнеса должно стать главным интересом в жизни. Нужно полностью погружаться в работу и жить этим. Все мысли должны быть о работе. Чего-то добиться, работая по 8 часов пять раз в неделю, невозможно.
Нужно научиться отвечать за свои слова и за взятые на себя обязательства. Если ты что-то пообещал, то это нужно ставить на первое место, работать по 25 часов, расшибиться в лепешку, но нужно выполнять те обязательства, которые ты на себя берешь. Тогда появятся и авторитет, и уважение, и дальнейшая возможность работать.
