На рынке уже несколько недель открыто обсуждаются новости о продаже 80% «Распадской». Интригу увеличивает неопределенность с кандидатами. Казалось бы, первым делом это предложение должно заинтересовать НЛМК, единственный металлургический холдинг в стране, у которого нет собственного угля. Однако компания заявляет, что не ведет никаких переговоров о покупке «Распадской». Вместо этого компания собирается развивать собственные угольные проекты с нуля. Об этом, а также о планах по развитию металлургического производства, покупке Duferco корреспонденту РБК daily ГАЛИНЕ КАМНЕВОЙ рассказал президент Новолипецкого меткомбината АЛЕКСЕЙ ЛАПШИН.
— Сегодня НЛМК публикует отчетность за 2010 год. Каким был прошедший год?
— Для НЛМК 2010 год был успешным. По выпуску стали мы вышли на рекордный уровень 11,5 млн т, по готовой продукции — на 11,6 млн т, по реализации — на 11,7 млн т.
Финансовые показатели тоже радуют. Выручка от реализации увеличилась на 36%. Рентабельность компании составила 28%, а в целом за последние десять лет — около 40%. За 2010 год капитализация на LSE увеличилась на 40% и на 1 января 2011 года составила 28,5 млрд долл. Мы по-прежнему находимся в числе лидеров, впереди только ArcelorMittal и Posco.
— У вас неплохие возможности для инвестиций. Каков ваш план развития?
— Мы собираемся в этом году инвестировать в развитие компании около 2 млрд долл. против 1,5 млрд долл. в 2010 году. Следует отметить, что одной из составляющих нашей стратегии являются инвестиции в инновационные проекты.
Мы действуем сразу по нескольким направлениям. На липецкой площадке в этом году будет запущена доменная печь №7 мощностью 3,4 млн т чугуна в год. Произойдет это с одновременным обновлением конвертерного производства, что увеличит мощности по выпуску стали до 12,4 млн т, а в целом сталеплавильные мощности по группе — свыше 15 млн т. Также существенно расширятся прокатные мощности, начнется производство высокопроницаемой трансформаторной стали. На липецкой площадке успешно осваивается выпуск оцинкованного проката толщиной 0,22—0,29 мм для строительства и производств бытовой техники. И это далеко не все проекты. Всего на липецкой площадке войдет в строй 21 объект.
Дальнейшее развитие получат и наши добывающие активы, имею в виду строительство фабрики окомкования на Стойленском ГОКе. Не забываем и про сортовой сегмент: в прошлом году запустили прокатный стан в Березовском мощностью 1 млн т проката в год, в 2012 году будет сдан в эксплуатацию электрометаллургический завод в Калужской области.
Кроме того, мы в 2012 году построим новый толстолистовой стан 4200 на DanSteel. Это позволит нам производить новый вид продукции — более толстые, широкие и востребованные на рынке листы весом до 40 т.
— А что с вашими угольными проектами?
— Мы имеем сейчас две лицензии: в Кузбассе это участок Жерновский-1, в Коми — Усинский-3. Мы начнем работу на Жерновском-1 в 2014 году. К 2016 году мы планируем выйти на уровень 3,6 млн т угольного концентрата на Жерновском и 2,7 млн т к 2018 году на Усинском. Это позволит нам обеспечить свои потребности в угольном концентрате более чем на 50% и на 100% закрыть потребность в жирных марках углей. Таким образом, мы придем к практически полной интеграции во все виды сырья.
Более того, под Жерновским-1, глубже, есть еще одно месторождение, которое не вошло в полученную лицензию. Не так давно мы подали заявку на участие в торгах на право разведки и добычи угля на участке Жерновский Глубокий, которые состоятся 22 апреля. Балансовые запасы каменного угля на этом участке по категориям В+С1 составляют дополнительно порядка 73 млн т.
— Но вы сейчас говорите об инвестициях в собственное производство. А что можно сказать о приобретениях?
— Мы готовы рассматривать любые предложения по действующим и новым месторождениям, которые интересны группе.
— «Распадскую» готовы рассматривать?
— Могу сказать только, что мы с ними сейчас не находимся ни в каких переговорах и занимаемся только собственными проектами, которые считаем приоритетными.
— Может, вы смотрели какие-то активы не в России, а за рубежом?
— Политика компании заключается в том, что каждый проект изучается на предмет экономической целесообразности и синергии с уже существующими активами. Мы не гонимся за объемами, нам нужно, чтобы два актива вместе давали больше, чем 1+1.
Например, мы очень довольны своей инвестицией в СП с Duferco. У нас есть синергия с прокатными активами. Это для нас интересно. Только в прошлом году мы поставили СП 1,5 млн т слябов. Там семь прокатных предприятий мощностью более 5 млн т. Все они расположены на развитых рынках — в Америке, Франции, Бельгии, и поэтому наше присутствие там позволит нам увеличить производство плоского проката на самых востребованных рынках Европы и Америки.
— Все ждут, когда вы исполните свой опцион на покупку доли в СП с Duferco.
— Придется еще подождать. Сейчас идут переговоры по структуре сделки. До конца первого полугодия, думаю, мы объявим. Если мы приобретем мощности Duferco, то мы практически полностью перекатаем то, что будут производить новая доменная печь и реконструированные сталелитейные мощности. Собственно, к этому мы и стремимся, потому что полуфабрикаты более волатильны.
Отличие нашей стратегии приобретений в том, что мы не стараемся купить сталепроизводящие активы. Считаю, что мы эффективно производим сталь в России, НЛМК недаром считается самым низкозатратным производителем стали в мире. Кроме того, сейчас мы просчитываем возможность дальнейшего увеличения мощностей липецкой площадки.
— А не возникало желания не покупать предприятия за рубежом, а построить там собственный завод, как это делают ваши конкуренты?
— На уровне идей это рассматривалось, конечно, но практически мы к этому не подошли. У нас сейчас завод в Америке, завод в Дании. После интеграции с Duferco наша группа становится глобальной. Ну и к тому же богат не тот, кто много получает, а тот, кто разумно тратит.
— А запланированную инвестпрограмму вы собираетесь осуществлять только за счет собственных средств или будете занимать?
— Соотношение чистый долг/EBITDA у нас сейчас не превышает 0,6. Мы стараемся жить на свои, брать много кредитов не наш принцип. В кризис, конечно, для финансирования закупок оборудования мы воспользовались несколькими кредитными линиями через ECA (export credit agencies; агентства экспортного финансирования, которые под залог экспортных поставок дают кредиты) в общей сложности на 500 млн долл.
Сейчас мы не планируем новых заимствований. Но не исключено, что, когда мы приступим к реализации нашей программы до 2020 года, мы займем. Если долг к EBITDА будет в районе 1, для нас это достаточно комфортно.
— Вы заговорили про программу 2020 года. Расскажите про нее подробнее.
— Она сейчас только в стадии разработки. Но часть наших проектов, таких как развитие Стойленского рудника с пуском фабрики окомкования, плавно в нее переходит из нашей краткосрочной программы. Сейчас мы развиваем первые переделы, а следующим этапом развития станет выход на мировой уровень по качеству, производительности и экологии. Этому и посвящена наша долгосрочная стратегия. Так, например, мы планируем перерабатывать железосодержащие отходы, в том числе сталеплавильные шлаки.
— Какой до 2020 года потребуется объем инвестиций?
— Нам комфортно с уровнем инвестиций, который мы осуществляли в прошлые годы. Предположительно до 2018 года нам потребуется около 5 млрд долл.
— Вы говорили об интеграции в сырье. А что можно сказать об интеграции в передел? Ваши конкуренты, например, уже имеют собственное штамповочное производство. Тем более сейчас вы заключили контракт с АвтоВАЗом.
— С автопромом мы всегда работали, и у нас всегда были тесные отношения. С кризисом они немного ухудшились, но сейчас мы опять заключили долгосрочный контракт с АвтоВАЗом, КамАЗом и ведем переговоры с ГАЗом и «Соллерсом». Кроме того, ведем переговоры с западными производителями, которые находятся в России, — Volkswagen, Nissan, Renault, Hyundai.
— Несколько лет назад вы приобрели «Макси-групп». Николай Максимов тогда одним из первых взялся за строительство мини-заводов. У вас сохранился интерес к такому виду бизнеса?
— Не уверен. Мы реализуем проект Калужского электрометаллургического завода, который находится в профицитном по лому Центральном регионе. Но в перспективе в стране возможен дефицит металлолома. Если будет решена проблема дефицита, это один вариант развития событий. Другой — развитие железорудной базы и строительство мощностей по производству металлизированных окатышей для мини-заводов. Но для этого надо активно развивать Стойленский ГОК, в него надо инвестировать, чтобы не зависеть от металлолома.
— А в целом по поводу ситуации с Максимовым что можете сказать?
— Не хотелось бы сейчас это комментировать. Могу сказать лишь, что мы огорчены таким развитием событий и надеемся, что этот конфликт будет исчерпан теперь уже в судебном порядке. Мы не нарушили ни одной буквы соглашения, которое с ним заключили.
— Вы говорите про дефицит металлолома. А есть у вас прогнозы по сырью и стали на 2011 год?
— У нас есть прогнозы, исходя из которых мы утвердили бюджет на год. Там заложен рост цен на горячий прокат год к году в среднем на 10—15%. Это предполагает рост в первой половине года и некоторое замедление роста во втором полугодии. Может быть, сейчас из-за бурного роста сырья придется через полгода пересмотреть прогноз. Средняя цена на горячий прокат запланирована порядка 700 долл./т, сейчас этот уровень уже превышен, но полгода еще не прошло. Сляб мы запланировали в районе 575 долл./т, сейчас он около 650—700 долл., не исключено, что цена может снизиться ближайшее время. В любом случае, пока цены на сырье в мире остаются высокими и постепенно потребление стали увеличивается, значительного падения цен ожидать навряд ли стоит. Прогноз по углю у нас в этом году предполагает рост на 20—25% к уровню прошлого года, правда, сейчас цены на уголь даже превысили наши оценки.
— События в Австралии и Японии как-то повлияли на ваш экспорт? В Азию стали больше поставлять?
— Во втором квартале будет изменение, но незначительное. В пределах 10%. Рынок Азии нам интересен как балансирующий остальные. В Европе мы получаем больше маржи из-за более короткого плеча.
